Яковлевские ткачи - Ковалёв А.Д.
Скачать (прямая ссылка):
23 мая старший фабричный инспектор Костромской губернии писал в отдел промышленности, что «напряженное и возбужденное состояние рабочих начинает искать себе выхода и в Костромской губернии. Соседство с Иваново-Вознесенском ставит рабочих Костромской губернии в особо неблагоприятные по отношению к сохранению спокойствия на фабриках условия»*.
Участковый инспектор в свою очередь писал 17 мая из Яковлевского, что хотя забастовки и нет, но «настроение рабочих везде тревожное, заметно, что рабочие даже на фабриках собираются группами н о чем-то толкуют».
22 июня в контору фабрики Дородновых пришла группа рабочих и вручила управляющему петицию из тринадцати пунктов.
— Сроку на ответ даем три дня, — сказал управляющему Николай Дубахин. — Не ответите или отклоните— начнем забастовку.
Срочной телеграммой вызвали из Москвы хозяев и фабричного инспектора из Костромы, Хозяева молчали три дня. Узнав, что ни у Сидорова, ни у Симоновой рабочие ничего не требуют, они решили отмолчаться. Но 25-го, когда та же группа пришла за ответом, Дородно-вы ответили рабочим, что условия работы остаются прежними.
* «1905 год в Иваново-Вознесенском районе». Основа, 1925, с. 165.
42
Через полчаса все ткацкое, отбельное и отделочное отделения, то есть 571 человек из 618 вышли с фабрики. В это время рабочие фабрики С. Сидорова собрались за селом у кладбища н добавили к общим требованиям свои: удалить заведующего Самарина и еще нескольких служащих.
Симонов — заведующий Рогачевской фабрикой, видя, что и его рабочие собираются бастовать, стал их уговаривать:
— Не бросайте работу. Прибавим столько же, сколько дадут Дородновы и Сидоровы.
Сидоровы и Дородновы согласились увеличить заработок на десять процентов, обещали устроить бани, а рабочий день сократить до 10,5 часов, увеличив при этом число рабочих дней в году за счет праздников.
От предложения фабрикантов сократить число праздников рабочие отказались.
26 июня соглашение было достигнуто. Симонов прибавил столько же, но рабочие заявили, что сначала переговорят между собой и, выйдя с фабрики, совещались более часа. Обрадованные достигнутыми уступками, многие настаивали на том, что надо требовать больше. Волгина радовало, что рабочие самой пассивной фабрики вдруг почувствовали, что они могут добиться большего, чем дает владелец. Это была хорошая перемена.
Через час рабочие дополнили свои требования: немедленно уволить за грубость коридорного и браковщика. Симонов согласился выгнать коридорного, а браковщику при всех сделать выговор и пообещал при повторной жалобе уволить с фабрики.
Для яковлевских рабочих эта забастовка была заметным событием. Она наглядно показала им, что только в совместной борьбе можно рассчитывать на успех.
В трудном положении оказались фабрики и рабочие в октябре 1905 года. Забастовали железнодорожники, прекратилась доставка пряжи, продуктов, возник продовольственный кризис. Владельцы яковлевских лавок, сделавшие летом большие запасы на случай осеннего и зимнего бездорожья, тотчас взвинтили цены: пуд ржаной муки сталп продавать за рубль сорок копеек вместо рубля. Положение осложнялось и тем, что вследствие
43
забастовки рабочих Кренгольмской мануфактуры, которая частично снабжала яковлевские фабрики пряжей, работы на всех трех фабриках шли по четыре—четыре с половиной дня в неделю. Соответственно была понижена и зарплата.
Рабочие, как правило, ничего не предпринимали без ведома своих вожаков, но, возмущенные наглостью торговцев, стали поговаривать о погроме лавок. Единственная лавка общества потребителей, где пайщиками были сами рабочие, хотя и держала прежние цены, но не могла обеспечить всех рабочих. Чтобы не допустить погрома,'Николай Дубахин и Михаил Калабаев предупредили фабрикантов, что, если цены в лавках не будут прежними, то рабочие начнут забастовку и потребуют увеличения зарплаты. Владельцы фабрик в свою очередь пригрозили лавочникам: если не сбавите цены, то мы откроем лавки при фабриках и будем торговать дешевле до тех пор, пока не разорим вас вконец. Угроза подействовала и цены остались на прежнем уровне.
В октябре 1905 года произошла Всероссийская политическая стачка, вылившаяся в мощное политическое выступление пролетариата. Напуганный ростом революции, царь поспешил пойти на уступки и 17 октября издал Манифест, в котором лицемерно обещал народу политические свободы: слова, собраний, союзов и обществ, неприкосновенность личности, созыв законодательной Государственной думы и т. п. Большевики разоблачали Манифест, как обманный маневр царя, призывали рабочих и крестьян не верить ему и продолжать борьбу вплоть до свержения самодержавия.
В декабре 1905 года был издан закон о порядке выборов в I Государственную думу. Закон давал все преимущества на выборах, а следовательно и в самой Думе, представителям господствующих классов. Большевики призывали массы к бойкоту Думы. Выборы в Думу проходили в феврале—марте 1906 года. В это время руководитель яковлевских рабочих Александр Волгин получил из Костромского комитета РСДРП письмо, в котором говорилось, что на основании постановления Таммерфорской конференции РСДРП, большевики решили бойкотировать выборы в Думу, а потому и в Яковлевском надо сделать все возможное, чтобы сорвать
