История и культура древнерусского города - Кобрин В.Б.
ISBN 5—211—00286—5
Скачать (прямая ссылка):
160
исторической беспрецедентное™ параллельного существования парных центров 9.
В системе доказательств сторонников тождества Гнездова и раннего Смоленска этот тезис является наиболее уязвимым. Примеры парного существования (на определенном хронологическом отрезке) двух центров — экономического и политического — действительно известны. Об этом уже была речь в литературе 10.
На нашей территории — это прежде всего Ростов и Сарский городок. Еще Н. Н. Воронин, опираясь на результаты археологических исследований, полагал, что Сарское городище и Ростов были независимыми центрами, и явление «переноса» города здесь не фиксируется11. Позже И. В. Дубов также пришел к выводу, что оба центра могли какое-то время сосуществовать, в течение которого первый возвышался, а второй приходил в упадок12. Правда, это обстоятельство как будто не препятствует исследователю видеть и в этом случае явление переноса 13. В социальном плане Сарский городок и Ростов представляли собой различные типы поселений; первый, выросший на местной племенной основе, являлся торгово-ремесленным средоточием с разноэтничным населением, второй, как справедливо считает А. Е. Леонтьев, был опорным пунктом древнерусской княжеской власти 14.
Вероятно, близкая историческая ситуация имела место и в районе Ярославля, основанного, согласно М. Н. Тихомирову, в период до 1015 г. 15 Затухание жизни в конце X — начале XI в. на трех протогородских центрах — Тимеревском, Михайловском и Петровском, расположенных в 10—12 км от Ярославля, следует связывать не с переносом их в другое место, а с возвышением здесь нового города, обладавшего функцией государственного средоточия. Поселение на стрелке при впадении р. Которосли в Волгу существовало синхронно с названными выше центрами. Если говорить о военных и экономических функциях, то, видимо, справедливо рассматривать Ярославль своеобразным преемником Михайловского и Тимеревского поселений 16, как считает И. В. Дубов, но явления «переноса» здесь не было.
Пара поселений была обнаружена на одном из ответвлений Днепровского торгового пути, проходившего по системе речек от Любеча до Чернигова. Это летописный Листвен и поселение в урочище Лесковое, находящееся в 2 км выше по течению р. Белоус. Раскопки последнего показали, что оно имело ряд признаков открытого торгово-ремесленного поселения. Располагалось примерно на полпути от Любеча до Чернигова, неподалеку от волока. Судя по археологическим материалам, расцвет Лескового приходится на X — начало XI в. В это время оно занимало площадь 4,5 га. Затем поселение постепенно приходит в упадок. Авторы раскопок справедливо связывают его с основанием здесь в конце X — начале XI в. княжеской крепости Листвен, которая, будучи административно-хозяйственным центром, переняла все экономические функции открытого торгово-ремесленного поселения 11.
6 Зак. 349
161
Еще белее показательным в этой связи может быть пример Хайтхабу и Шлезвига. Спор в немецкой историографии о соотношении этих центров определился в пользу их параллельного существования. Хайтхабу прекратил свою жизнь в первой половине XI в. не потому, что был перенесен в другое место, а потому, что рядом с ним бурно развивался новый город Шлезвиг. Причем если первый являлся преимущественно торгово-ремесленным средоточием, то второй — политическим. В Шлезвиге уже в середине X в. была образована епископия, здесь же находился и королевский двор 18. Концентрация власти и церковного управления явилась определяющим фактором возвышения Шлезвига и постепенного угасания Хайтхабу.
Сходная ситуация имела место в развитии Бирки. В 12,5 км от этого крупного экономического центра Балтики находился городок Адельзо, где концентрировалась политическая власть. По мнению шведских исследователей, именно здесь находился двор королей Бьерна и Олафа. Несколько дальше к северу располагался еще один политический центр — Сигтуна, к которой и. перешли традиции Бирки во второй половине X в. 19
Примеры парного существования раннегородских экономических и политических центров IX—X вв. можно продолжить. Однако на современном этапе исследований вопрос состоит не в том, чтобы доказывать этот очевидный факт, а в том, чтобы выяснить его причины. Необходимо установить характер связей между близлежащими центрами, определить, какими социально-экономическими и политическими условиями они были Еызваны к жизни, почему некоторые из них были более конкурентоспособны,, чем другие. Теория «переноса» городов не только не способствует выяснению перечисленных вопросов, но по существу вообще снимает их. Она упрощает проблему существования торгово-ре-месленных центров, которые будто бы и не прекращали своей жизни, а лишь сменили местоположение.
В реальной жизни все было значительно сложнее. Чтобы правильно понять социальную сущность торгово-ремесленных поселений IX—X вв. и их действительное место в становлении городских форм жизни на Руси, необходимо рассматривать их на фоне общеевропейского исторического развития. В литературе уже отмечалось, что они в целом очень близки к торговым городам Балтийского Поморья —¦ скандинавским Бирке, Висби, Хайтхабу, западнославянским — Любеку, Менцлину, Волину, Щецину и др. Это, действительно, так. В одном социальном ряду называют их и средневековые хронисты. Хорошее знание ими торгового пути из Любека и Хайтхабу через Старигард, Волин, Щецин и далее в Новгород и Киев указывает, по-видимому, на то, что все эти центры входили в единую экономическую систему, не укладывавшуюся в рамки этнических границ. Они были вызваны к жизни в IX—X вв. необычайно бурным развитием трансевропейских торговых связей.
