История и культура древнерусского города - Кобрин В.Б.
ISBN 5—211—00286—5
Скачать (прямая ссылка):
23 Kunz L. Die Volksmusikinstrumente der Tschechoslowakei. Handbuch der europaischen Volksmusikinstrumente. Leipzig, 1974. N 1/2.
24 S а г о s i В. Die Volksmusikinstrumente Ungars. Handbuch der europaischen Volksmusikinstrumente. Leipzig, 1967.
25 Slavinskas Z. Op. cit. Foto 39, 44.
26 Buchner A. Encyclopedie des instruments de musique. Paris, 1980. Foto 43.
27 Ibid. P. 32—33. В реконструкции вместо колков должны быть закрутки,.
28 Jazdzewski К. О zagadnieniu polskich instrumentow strunowych z wczesnego sredniowicza. Prace i materaly. Museum archeologicznego i etnografi-cznego w Lodzi. Seria archeologiczna. 12. Lodz, 1966. S. 8—9.
29 Ibid. S. 12.
30 Ibid. S. 12.
31 Oledzki S. Polskie instrumenty ludowe. Krakow, 1978. Foto 3.
32 Jazdzewski К. Op. cit. S. 9.
33 Ibid. S. 18.
34 Ф a m и h ц ы h A. С. Указ. соч. С. 2.
35 H a з и н a И. Д. Белорусские народные музыкальные инструменты. Струнные. Минск, 1982. С. 16.
36 Jazdzewski К. Op. cit. S. 13.
37 Янин В. Л., Алешковский M. X. Происхождение Новгорода: (К постановке проблемы)//ИС. 11971. № 2. С. 42—43, 51; Седов В. В. Восточные* славяне в VI—XIII вв. М., 1982. С. 242—243.
38 Ф а м и н |ц ы н А. С. Указ. соч. О. 2.
39 Седов В. В.. Указ. ооч. С. 66; см. статью В. В. Седова в настоящем» сборнике.
Т. В. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ
ЭПИГРАФИКА И КНИЖНАЯ КУЛЬТУРА ДРЕВНЕГО НОВГОРОДА
Открытие берестяных грамот и изучение новгородских эпиграфических памятников, прежде всего надписей-граффитидали основание для прослеживания связей этих письменных источников с книжной традицией Новгорода. Языковые и палеографические данные рукописей, исследование которых имеет давнюю традицию, могут быть соотнесены с данными надписей и берестяных грамот этого же времени, как правило, обладающими более точной датировкой. Показания разных категорий текстов в их •схождениях и расхождениях определяют и ту среду, в которой они функционировали.
Древнейшие новгородские рукописи относятся ко времени не ранее середины XI в. — это переписанное в Новгороде (но, как ^считают большинство исследователей, не новгородцем) дьяком Григорием Остромирово евангелие 1056—1057 гг. и новгородские Минеи 1095, 1096, 1097 гг. Первой половиной XI в. некоторые исследователи датируют Путятину минею, характеризуя ее как древнейшую русскую рукопись2. Второй половиной XI — первой половиной XII в. датируется около 200 надписей-граффити Софийского собора. К первой половине XI в. относится и несколько берестяных грамот, в том числе и берестяная азбука № 591, изданная и исследованная В. Л. Яниным3. К рубежу X—XI вв. и •самому началу XI в. можно с уверенностью отнести только несколько надписей на новгородских деревянных цилиндрах4 и надписи на златниках и сребрениках Владимира и Ярослава. Уже в этих ранних текстах, несмотря на их краткость, проявились графико-орфографические черты, отразившие языковые особенности Новгорода. В них нашло отражение неразличение аффрикат ц и ч (т. е. цоканье), в частности в надписи на деревянном цилиндре № 5, датированном концом X в., «мецъницъ мъхъ въ тихъ м [о] тъ[хъ]пол'[ъц]ътвъръ [тъ]»5. Отразилась и одноеровая графика, т. е. употребление исключительно буквы ъ для обозначения редуцированных звуков. В этой графике, помимо надписи на цилиндре, исполнены и некоторые граффити второй половины XI — начала XII в. из Софийского собора. Как частный случай одноеровости можно рассматривать «съребро» с ъ в первом слоте в надписи на монетах Ярослава Мудрого6, хотя такая графика, безусловно, восходит к древнеболгарской традиции7. В граффити .и берестяных грамотах XI—XII вв. и более позднего времени
128
графически не отражается вторая палатализация заднеязычных, т. е. отсутствует переход их в свистящие перед дифтонгическими Ъ и и8: ср., например, написание Борькъ, Белькъ, в роугъ, роуки 9.
Отмеченные признаки характеризуют русскую редакцию старославянской письменности, для определения которой особую важность приобретают графико-орфографические факторы. Формирование этой редакции проявлялось в проникновении в текст собственно восточнославянских черт. Вместе с тем удерживались те графические особенности (древнеболгарские по происхождению), которые не отражали реальной фонетической ситуации древнерусского языка. Это относится, в частности, к одноеровой графике. В «некнижных» памятниках Северной Руси представлен и особый вариант кириллического алфавита, о чем свидетельствуют берестяные азбуки XI (№ 591) и XII вв. (№ 460) 10. Наряду с азбукой в Киевской Софии, открытой С. А. Высоцким п, эти памятники показывают, что восточнославянская редакция кириллицы первоначально имела несколько вариантов в наборе буквенных знаков.
Все эти черты проявились в новгородских текстах светского, делового характера — в эпиграфике и берестяных грамотах, удерживаясь в них дольше, чем в рукописях.
Древнейшие русские надписи на деревянных цилиндрах заставляют более осторожно отнестись к мнению Б. А. Успенского о том, что княжеская канцелярия в X в. пользовалась только церковнославянским языком и лишь позднее деловые документы пишутся на русском языке12. Отражение цоканья и одноеровая графика в надписях на цилиндрах свидетельствуют в пользу того, что княжеская администрация Новгорода использовала восточнославянскую речь для письменной фиксации текста до официального крещения.
