История и культура древнерусского города - Кобрин В.Б.
ISBN 5—211—00286—5
Скачать (прямая ссылка):
Кому и за что шли эти проценты согласно берестяным грамотам? Здесь начинается область догадок. Однако в связи с обнаружением грамот на одной из богатейших усадеб Софийской стороны можно предположить, что туску платили за чернь бояре, получая за это высокий процент. Натуральные платежи в счет почестья не облагались процентом и, вероятно, поставлялись сразу же. В свете данных грамот № 215 и 218 становятся понятны ламентации летописца по поводу переписи: «навел бог... звери дивияя ясти силных плъти и пити кровь боярьскую». Правда, летописец неточен. В роли этих «зверей» выступают и сами бояре, на 20% усугублявшие тяжесть монгольского побора, взимавшегося с черни.
В грамотах указаны лишь имена без отчеств, что ясно свидетельствует о социальной принадлежности «численных людей», если употреблять термин, бытовавший в Московском княжестве, — совершенно очевидно, черных людей. Один из них назван и точнее — «исполовником», т. е. зависимым человеком, обрабатывавшим пашню из доли урожая.
В составе плательщиков указан и «попович», однако в довольно странном контексте: «У... (пропуск 6 букв)ава 2 гривне. У попо-виця по 10 резано». При пунктуации издателей получается, будто некий, не названный по имени попович был обязан одним только процентом. Скорее всего с него же причитались и 2 гривны, а во фразе просто инверсия: «У ... ава, у поповиця 2 гривне по 10 резано». Попович облагался лишь денежным побором — даром илитус-кой, но не почестьем. Согласно ярлыку Менгу-Темира от 1 августа 1267 г. в той его части, которая принадлежит именно этому хану,
71
а не его предшественникам 13, значится освобождение поповской семьи — братьев и сыновей, живущих «в едином дому» со священником, от уплаты любых поборов в пользу хана. Однако среди этих поборов ни дар, ни почестье не значатся 14. Впервые они упомянуты в ярлыке Тайдулы 1351 г.15 Берестяная грамота № 215 свидетельствует о более привилегированном положении поповича среди остальных податных людей. К сожалению, сопоставление с ярлыком Менгу-Темира не облегчает дела точной датировки грамоты. Видимо, попович вел независимое от отца хозяйство и не подлежал освобождению ярлыка от 1 августа 1267 г.
Неразрешенными остаются — надеемся, что пока — и некоторые другие вопросы, например касались ли грамоты взимания туски в городе или в волости? Судя по упоминанию исполовника, скорее речь шла о сельской округе Новгорода. Неясно и соотношение числа и предусмотренных им податей и дара — туски и почестья. И. И. Срезневский полагает, что «число» — это дань 16, по В. И. Далю — просто перепись населения 17'.
Если в 1257 г. шла речь о предоставлении хану тамги и десятины, то в 1259 г. говорилось лишь о форме взимания неизвестно каких поборов. Берестяные же грамоты сообщают о распределении дара — туски и почестья. Так и остается неясным, удалось ли новгородцам отказаться от уплаты тамги и десятины, сведя свои повинности в пользу ордынской власти к указанному в грамотах дару и почестью, или они вынуждены были платить полный комплекс податей. М. Н. Тихомиров полагает, что новгородским черным людям удалось добиться каких-то уступок от ханских послов 18. В. Л. Янин считает, что в 1259 г. попытка распространения ордынской дани на Новгород удалась 19. Подтверждение своего мнения он видит в событиях 1270 г., когда сторонники князя Ярослава Ярославича заявляли хану «лживое слово»: «мы дани прошали тобе, и они (новгородцы. — А. X.) нас выгнали, а инех избили, а домы наша розграбили, а Ярослава бещьствовали» 20. В этом сообщении обращает на себя внимание термин «прошать» (просить) дани, который, по-видимому, свидетельствует о том, что сбор ее еще не стал регулярным явлением, ее нужно было «просить», а не просто взимать.
Впрочем, этот вопрос нуждается в дальнейшем изучении. Важно подчеркнуть, что берестяные грамоты № 215 и 218, к какому бы времени их ни относить (1259/60 или 1270 г.), показывают характер раскладки поборов в пользу ханской власти, поясняют сообщения летописи о внутренней политике новгородского боярства, проливают новый свет на причины ожесточенной классовой •борьбы в Новгороде в 50-е годы XIII в.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Насонов А. Н. Монголы и Русь. М.; Л., 1940; Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания на Руси XI—XIII вв. М., 1955; Череп-н и н Л. В. Новгородские берестяные грамоты как исторический источник. М.,
72
1969; Памятники русского права. М., 1955. Вып. III. С. 465—471; Зимин А.А. Краткое и пространное собрания ханских ярлыков, выданных русским митро-политам//АЕ за 1961 год. М., 1962. С. 28—40; Янин В. Л. Новгородские посадники. М., 1962; О н ж е. «Черный бор» в Новгороде XIV—XV вв.//Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. М., 1983. С. 98—106.
2 НПЛ. С. 82—83.
3 Арциховский А. В., Борковский В. И. Новгородские грамоты на бересте: (Из раскопок 1956—1957 гг.). М., 1963. С. 36—39; Янин В. Л. Я послал тебе бересту... М., 1965. С. 164; Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте: (Из раскопок 1977—1983 гг.). М., 1986. С. 237.
4 Черепнин Л. В. Указ. соч. С. 254—255.
