История и культура древнерусского города - Кобрин В.Б.
ISBN 5—211—00286—5
Скачать (прямая ссылка):
264
туре, а с другой — обладает способностью к усвоению инокуль-турных влияний, к быстрым изменениям. Мобильность и открытость для усвоения и развития прогрессивных тенденций являются наиболее существенными отличиями рассматриваемого пласта культуры, как от строго регламентированной культуры высших слоев духовенства и светской знати, так и от глубоко традиционной крестьянской культуры.
Обрисовывая приблизительные границы данного культурного феномена, представляется, что к нему следует отнести довольно широкий круг явлений. Прежде всего это произведения низовой литературы, включая зачатки светской беллетристики, сатиры, тексты, связанные с ходячими суевериями (в том числе гадательные книги). Сюда же следует отнести и всевозможные проявления еретических учений, а шире — неортодоксального восприятия христианства. В сфере изобразительного искусства это помимо сравнительно немногочисленных изображений, свя занных с перечисленными выше явлениями, весьма многочисленные светские мотивы, отражающие господствовавшую в средние века феодальную идеологию (поскольку элитарная апология феодализма на Руси была практически исключительно облечена в религиозную форму).
Промежуточное положение рассматриваемых явлений культуры, разнохарактерность социальных прослоек, с которыми они связаны, должны были способствовать тому, что их элементы могут быть обнаружены и в вышележащих (элитарных) и в нижележащих (крестьянских) пластах культуры.
Одним из примеров переплетения элитарной, придворной и более демократической, городской по преимуществу, культуры могут служить миниатюры Лицевого летописного свода2. Как исключительно богатая серия композиций на темы русской и всемирной истории, исполненная по царскому заказу и под наблюдением высших духовных и светских властей, она относится к произведениям элитарного искусства. В то же время поставленная заказчиками задача полного подробного изложения всех событий, отраженных в летописных и хронографических текстах, способствовала созданию нетрадиционных композиций, в которых находила свое воплощение не только идеология заказчиков, но и самих мастеров-миниатюристов, ремесленников-горожан. Источниковедческое значение миниатюр Лицевого летописного свода во многом определяется тем, что они отмечены высокой степенью оригинальности. Иконографические истоки композиций могут быть указаны только для очень немногочисленных миниатюр, воспроизводящих традиционные ветхозаветные и ¦евангельские сюжеты. Чрезвычайный размах работы не позволял миниатюристам заниматься поисками изобразительных образцов, и, создавая миниатюры, они опирались исключительно на бытовавшие в их среде представления и традиционный набор образов и мотивов3. Нашедшие свое отражение на миниатюрах затруднения, возникавшие у мастеров при изображении черт
265
чужеземной культуры и быта и иных экзотических объектов, и те формы, в которых они воплощали свои представления о них, ярко характеризуют культурный кругозор, творческую фантазию и склад мышления кремлевских мастеров XVI в.
В данном обзоре речь пойдет об одной из миниатюр Лицевого летописного свода, на которой представлены мотивы, связанные, с одной стороны, с феодальной эмблематикой, с другой — со средневековыми гадательными книгами, и изображенные в соответствии с представлениями мастеров-горожан, работавших в кремлевских мастерских по царскому заказу.
На миниатюре Хронографического тома Лицевого летописного свода, хранящегося в Государственной публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, изображена иллюстрированная волшебная (гадательная) книга (рис. 1). Она отражает соответствующий переводной текст и интересна тем, что указывает на тесную связь феодальной эмблематики и символических образов сокровенных книг, проливая тем самым свет на малоизученные аспекты социальной психологии и низовой культуры эпохи средневековья. Необычность сюжета и конкретного объекта требуют некоторых комментариев.
Миниатюра иллюстрирует события царствования византийского императора-иконоборца IX в. Льва V Армянина (813—820). Согласно хронографическому тексту, насильственная смерть этого императора была предсказана с помощью гадания по сивилли-ной книге4. Пророчицы-сивиллы пользовались в средние века известностью главным образом как предсказатели, предрекшие рождение Христа. Начиная с первой половины XVI в. на Руси были известны краткие прорицания, связанные с этими пророчицами5. Помимо хронографического текста сведения о том, что си-виллины книги были иллюстрированы, автору неизвестны.
Согласно тексту, книга, содержащая «сивиллино пророчество», хранилась в царских палатах, причем в ней были «написаны» (т. е. в данном случае изображены) «образи зверем и человеком»: изображения носили довольно сложный, замысловатый характер и были полихромными («шарове же, ими же написани бяху зверие они, многоплетени и различии бяху»).
Иллюстрация, предвещающая гибель императора, представляет изображение льва, которого поражает копьем человек. Помимо изобразительных мотивов композиция включает также букву «X», в которую «вхожаше копие» (буквенное обозначение содержало указание на время гибели царя).
