Италия конца XIX века: судьбы людей и теорий - Кин Ц.И.
Скачать (прямая ссылка):
123
ц поэтому ему удалось найти ясное теоретическое определение. Он признавал необходимость участия интеллигентов-социалистов буржуазного происхождения в образовании ,,рабочей и социалистической партии". Он считал правильной концепцию, согласно которой социалистическое сознание не может родиться из спонтанного, первоначального движения, но вносится в это движение интеллигентами, вышедшими из среды буржуазии» \
Эта идея повторяется во многих документах и письмах Турати. Нести социализм в рабочее движение, дать социалистической партии классовую пролетарскую социальную базу и дать этой базе социалистическое сознание — значит преодолеть экономизм и предубеждения против политики. Для этого нужно было, конечно, утверждение новой социалистической политики, которая не смешивалась бы с буржуазно-демократической, ибо экономизм коренился именно в отождествлении всякой политики с республиканской или радикальной. Манакорда очень высоко оценивает позицию Турати в эти годы. Франко Ka-талано также пишет, что в этот момент деятельность Турати и Кулишовой была эффективнее, нежели деятельность Лабриолы, поскольку Лабриола был прав теоретически, а Турати — практически. Попытаемся представить себе Турати, каким он был к моменту создания «Критика сочиале», к началу переписки с Энгельсом. Даже пе верится, что это — тот самый человек, который в юности страдал тяжелой неврастенией, замыкался в себе, был склонен к чрезмерной рефлексии. Ему немногим более тридцати лет. Человек ясного ума, с большим запасом врожденного здравого смысла, наконец нашелший себя, он предстает перед нами как неутомимый организатор, бескорыстный, с полной убеячденностью принявший идеи научного социализма. Его идеал — Германская социал-демократическая партия, которую он с гордостью называет «наша партия». Именно в эти годы он работает над созданием такой же партии в Италии, работает с поразительной энергией, преодолевая массу сложностей, лавируя и настаивая, пуская в ход личные дружеские связи, обаяние, красноречие, сколачивая круг людей, которых надеялся объединить.
Опасностей было много. Прежде всего, анархисты. Кроме того, надо было считаться с тем, что анархистам симпатизировали многие из операистов, и Турати надо
124
было проявлять большой такт. Джерратана, впрочем, полемизирует с Манакордой и другими по вопросу о том, кто — Турати или Лабриола — лучше представлял себе, как надо строить отношения между интеллигентами-социалистами и рабочими. Рабочая партия, после испытанных ею жестоких преследований, в большинстве своем уже шла за социалистами, но пекоторые из ее организаторов все еще яростно защищали принципы операпзма и противились образованию политической партии. С ними смыкались анархисты, принципиальные противники всякой политической борьбы. Предстояло решающее столкновение двух течений. G одной стороны, операисты, близкие к анархистам, и анархисты, с другой — миланские социалисты, блокировавшиеся с участниками так называемого коллективистско-республиканского течения и с несколькими склонявшимися к социализму радикальными группами.
В апреле 1891 г. Миланская социалистическая лига опубликовала свою программу. К этому времени стало вполне ясным, что ни Рабочая партия, ни партия, созданная Костой, не удовлетворяют движение. Платформа Миланской лиги основывалась на том, что конечной целью является обобществление средств производства, а достигнуть этого можно лишь путем завоевапия власти. Средство — организованная борьба рабочих, осозпэвших свою конечную цель. Манакорда пишет: «В этой краткой формуле было точно определено то, что отличало социализм не только от буржуазного радикализма, но и от течений, существовавших внутри рабочего движения: анархизма и операизма». 2—3 августа 1891 г. рабочий конгресс, состоявшийся в Милапе, принял решение созвать летом следующего года общенациональный конгресс и избрал комиссию для выработки проекта программы и устава.
В комиссию не вошел никто из видных социалистов, она была неавторитетной и работала плохо. Главную роль в ней играл Антонио Маффи (1845—1912). Его избрали, полагая, что автором программы должен быть рабочий. Собственно, он когда-то был рабочим. Когда 6 марта 1892 г. был опубликован, «быть может, двадцатый» проект программы, Лабриола писал Эпгельсу: «Составитель программы — депутат Маффи — бывший миланский типограф, а сейчас — господин в цилиндре и с бе-
125
лым галстуком... Это человечек, который отлично уживается со всеми министрами. Самое комичное то, что Маффи является сейчас платным секретарем братских, то есть мадзинистских обществ» 2.
В проекте можно было найти все: «естественное равенство людей», «народный суверенитет», «политико-экономико-моральное угнетение» и т. д. Для всякого мыслящего человека было ясно, что этот текст — большой шаг назад даже в сравнении с программой Рабочей партии, не говоря уже о программе Миланской лпги. Лабриола совершенно справедливо писал, что в тексте Маффи есть «тред-юнионизм третьего сорта», «малокровный анархизм» и «золотушный прудонизм». Резкая критика Лабриолы была необходимой, и есть основания полагать, что в то время в Италии он был одним из немногих, кто отдавал себе отчет в том, какое значение для партии будет иметь ее программный документ. Турати не придавал должного веса теории. Он хотел, чтобы партия была создана, и шел на всяческие компромиссы, лишь бы добиться объединения разных групп. Лабриола проявил величайшую настойчивость. Турати вначале пытался объяспить свои мотивы, по потом понял правоту Лабриолы п за неделю до съезда выступил с очень резкой статьей в новом еженедельнике «Лотта ди классе» («Классовая борьба»). А буквально накануне съезда Турати вновь с полной ясностью выразил свои взгляды в «Критика сочиале». Позже он признал неверность прежней своей пассивности. Предсъездовский период был насыщен резкими столкновениями, которые организовывали анархисты и операисты. Турати обоснованно опасался, что па съезде оба эти течения образуют блок, п поэтому лавировал. Выступления Лабриолы, его энергичное, настойчивое вмешательство в составление текста программы — историческая заслуга Лабриолы, которую единодушно признают все исследователи. Сам он, однако, не пожелал приехать на съезд, заявив, что хочет быть «философом социализма», а не деятелем партии.
