Жандармы России - Измозик В.С.
ISBN 5-224-03963-0
Скачать (прямая ссылка):
Методы и приемы работы тайной полиции в XVIII веке
Как происходило задержание политического преступника и как в этих условиях действовала тайная полиция? Обычно, если речь шла о «маловажных» делах, начальник сыскного ведомства, выслушивал изветчика и, приказывал внести содержание извета в журнал входящих бумаг. Потом он вызывал дежурного офицера и отдавал ему распоряжение взягь солдат и отправиться за ответчиком и свидетелями, указанными в доносе изветчика. Резолюция об этом в журнале Тайной канцелярии записывалась по принятой форме: «Показанных людей сыскать и роспросить с обстоятель-ствы по указу». Арест же человека известного, стоящего на высокой ступени правительственной иерархии, но попавшего в опалу, заподозренного в государственном преступлении, оказывался порой делом непростым. Однако и при аресте преступника заведомо мелкого, какого-нибудь пьяного крикуна или ругателя власти, возникали довольно сложные проблемы, о которых будет сказано ниже.
Опала становилась часто исходным толчком для возбуждения политического дела. В этот термин вкладывается два смысла. Во-первых, это гнев, немилость, нерасположение государя к своему подданному, преимущественно служилому человеку. С юридической точки зрения по своей сути опала есть, как писал историк права Н. Д. Сергеевский, «общая угроза в неопределенной санкции». Кажется, что в отрывке из комментария В. Н. Татищева к Судебнику 1550 года дано определение этого понятия и с указанием основных санкций: «Опала есть гнев государев, по достоинствам людей и преступлений различенствовало, яко: 1. Знатному не велят ко двору ездить; 2. Не велят со двора съезжать и, как скоро кому объявят, обыкновенно черное платье надевали; 3. В деревню жить. 4. Писали по городу во дворяне, отняв чины. 5. В тюрьму». Такое определение опалы распространимо не только на середину XVI века, но и на первую половину XVIII века, время жизни самого Татищева, да и после него. Проявление самодержавной воли, а часто и произвола императора в течение нескольких веков русской истории становилось истинной причиной гонений, репрессий и даже террора. Недаром существовала выразительная пословица «Царев гнев — посол смерти».
Во-вторых, опала — родовое понятие наказания служилого человека, хотя, в принципе, опала могла быть наложена на любого подданного без учета его социального и служебного положения. Классификацию наказаний опальных, данную Татищевым, нужно дополнить и другими наказаниями, в том числе смертной казнью.
156 же веди себя люди накануне ареста, что они чувствовали и о чем ? О простолюдинах, не оставивших воспоминаний об этом, ска-уто-либо определенное довольно трудно. Конечно, эти люди боялись ареста после того, как становились участниками или свидетелями разговора, в' котором прозвучали «непристойные слова». Страх давші всех и каждого. Человек маялся в ожидании ареста, но для многих будущих уз-даашв сыска арест становился полной неожиданностью, они, действительно, говорили «непристойные слова» без задней мысли, «спроста», «недодумав» в круїу близких людей и не предполагали, что уже есть на них извет и пришел их час.
О том, какие чувства испытывали и что делали накануне опалы люди из верхов, мы знаем довольно много. Опале предшествовали различного рода события, которые свидетельствовали о ее приближении. Конечно, случались и внезапные опалы, аресты, о которых люди заранее не догадывались. По описанию неизвестного автора «Черниговской летописи», арест черниговского полковника Ивана Полуботка, который замещал умершего гетмана Ивана Скоропадского, произошел при следующих обстоятельствах. В 1723 году Полуботок, вместе со старшиной, был вызван В.Петербург, где украинцы подали Петру I челобитную. Они пытались добиться восстановления условий Переяславского договора 1654 года между Россией и Украиной. У императора же каждая попытка напомнить ему о прежних вольностях Украины вызывала гнев. Он прорвался в тот день, когда была «прислана з Украйни от полковника Миргородского Даниила Апостола и от всего войска Малороссийского, за подписом рук всей полковой и сотенной старшини и товариства бунчукового и значкового, другая челобитная с Коломаку, чрез канцеляриста Ивана Романовича в Пи-тербурх, которие, когда тот канцелярист подал до рук самому Императорскому Величеству, з церкви Святой Троицы по служби Божой йдучому, ноебрия 10 числа». А далее произошло то, что называется «наложить опалу»: царь, прочитав челобитную, «того ж моменту изволил приказать своими устами генерал-маэору и гвардии Преображенского полку маэору Андрею Ивановичу Ушакову, з великим гневом и яростию, взять под караул полковника Павла Полуботка, судию енерального Ивана Чарниша, Семена Савича, писаря енерального, там же, при Кофейном доме стоявших, и всех, кто с ними ассистовал, от которых и от всех, отвязавши своими руками шабли (сабли. — К А.), тот же енерал Ушаков велел всех попровадити в замок мурований Петербургский, где с перваго часу порознь были все за караулом посажени». Полуботок, обвиненный в измене, умер в крепости 18 декабря 1724 года/
