Жандармы России - Измозик В.С.
ISBN 5-224-03963-0
Скачать (прямая ссылка):
Опубликованный 22 февраля 1762 года знаменитый манифест о запрещении «Слова и дела» и закрытии Тайной канцелярии был выдержан в стиле, характерном для тогдашней идеологии и явился, несомненно, шагом власти навстречу общественному мнению, людям, выросшим под угрозой пасть жертвой «Слова и дела». В указе откровенно признавалось, что институт «Слова и дела» служит не благу людей, а их вреду». Уже сама по себе такая постановка вопроса была новой, хотя никто не собирался отменять институт доносительства и преследования за произнесение «непристойных слов». Процитирую полностью этот, один из важнейших документов XVIII века:
«Всем известно, что к учреждению Тайных розыскных канцелярий, сколько разных имен им не было, побудили вселюбезнейшего нашего деда, государя императора Петра Великого, монарха великодушного и человеколюбивого, тогдашних времен обстоятельства и неисправленные еще в народе нравы. С того времени, час от часу, становилось меньше .надобности в помянутых канцеляриях, [но], как Тайная канцелярия оставалась в своей силе, то злым, подлым и бездельным людям подавался способ или ложными затеями протягивать вдаль заслуженные ими казни и наказания, или же злостнейшими клеветами обносить своих начальников и неприятелей. Вышеупомянутая Тайных розыскных дел канцелярия уничтожается отныне навсегда, а дела оной имеют быть взяты в Сенат, но за печатью к вечному забвению в архив положатся.
Ненавистное изражение, а именно "Слово и дело" не долженствует отныне значить ничего, и мы запрещаем: не употреблять оного никому, о сем, кто отныне оное употребит, в пьянстве или в драке, или, избегая
128 в и наказания, таковых тотчас наказывать так, как от помещика ываются озорники и бесчинники. Напротив того, буде кто имеет сгвительно и по самой правде донести об умысле по первому и второ-пункту, такой должен тотчас в ближайшее судебное место или к бли-Йрйшему воинскому командиру немедленно явиться и донос свой на пись--ме подать или донести словесно, если кто не умеет грамоте. Все в воров-ІЙГОЄ, смертоубийстве и в других смертных преступлениях пойманные, ij. ,осужденные и в ссылки, также на каторги сосланные колодники, ни о . каких делах доносителями быть не могут.
J-, Если явится доноситель по первым двум пунктам, то его немедленно под караул взять и спрашивать, знает ли он силу помянутых двух пунктов и, если найдется, что не знает и важным делом почел другое, так тотчас отпускать без наказания. Если же найдется, что доноситель прямое содержание двух первых пунктов знает, такого спрашивать тотчас, в чем самое дело состоит, когда же дело свое доноситель объявит, а к доказательству не свидетелей, ниже чего-либо достоверного на письме не имеет, такого увещать, не напрасно ли на кого затеял? Если доноситель не отречется от своего доношения, то посадить на два дня под крепкий караул и не давать ему ни питья, ни пищи, но оставить ему все сие время на размышление; по прошествии же сих дней, паки спрашивать, со увещанием, истинен ли его донос, и, буде и тогда утвердится, в таком случае, > под крепким караулом, отсылать, буде близко от Санкт-Петербурга или Москвы, то — в Сенат или в Сенатскую контору, буде же нет — то в бли-жайщую губернскую канцелярию, а того или тех, на кого он, без свидетеля или писменных документов, доносит, под караул не брать, ниже подозрительными не считать до того времени, пока дело в вышнем месте надлежаще рассмотрено будет, и об тех, на кого донесено, указ последует» (Полное Собрание Законов, т. 15, СПб, 1830, № 11445).
Прочитав этот манифест, читатель несомненно обратит внимание на то, что большая часть документа посвящена пояснениям, как теперь, в условиях отмены «Слова и дела», нужно доносить властям об умысле в преступлениях «по первому и второму пункту» и как этим властям следует поступать в новой обстановке. Уже это наводит на мысль, что мы имеем дело не с коренными преобразованиями, а лишь с модернизацией, совершенствованием политического розыска. Из текста манифеста вытекает, что все прежние дела по сыску запечатываются государственными печатями, предаются забвению и сдаются в архив Сената. Только из последнего раздела манифеста можно догадаться, что Сенат и его Московская контора становятся не только местом хранения старых сыскных бумаг, но учреждением, где будут вестись вновь заведенные политические дела.
Однако манифест все-таки очень невразумительно говорит о том, как же теперь будут вестись дела по политическому розыску. Все становится ясно, когда мы обращаемся к конкретным документам, связанным с ликвидацией Второй тайной канцелярии. В. И. Самойлов установил, что существовал указ Петра III от 7 февраля 1762 года, составленный в Сенате и гласящий, что император «всемилостивейше указать соизволил Канцелярию тайных розыскных дел уничтожить и [отныне] оной не быть, а уч[редить] при Сенате особую экспедицию на тако[м же] основании, как было при государе императоре [Петре] Втором, о чем, учиня с обстоятельствами] публичному указу формуляр, поднесть к высочайшей Его и.в. конфирмации, [во] исполнение Его и. в. всевысочайшего указа
