Жандармы России - Измозик В.С.
ISBN 5-224-03963-0
Скачать (прямая ссылка):
Заметим, что в этой Комиссии, как и во всех предыдущих и последующих, участвовал Андрей Иванович Ушаков — начальник Второй Тайной канцелярии. Комиссия по делу Лестока (1748) включала в свой состав нового начальника Второй Тайной канцелярии А. И. Шувалова. Он же вместе с А. Б. Бутурлиным и Н. Ю. Трубецким, вошел и в Комиссию об А. П. Бестужеве в 1758—1759 годах.
В правление Елизаветы Петровны (1741—1761) в работе розыска не произошло никаких принципиальных изменений. В Тайной канцелярии, в отличие от других учреждений, даже люди не сменились. А. И. Ушаков — верный слуга так называемых «немецких временщиков» и «душитель патриотов», вроде Волынского, продолжал свою работу и при дочери Петра Великого. Тайная канцелярия занимала очень важное место в системе власти времен Елизаветы. Ушаков, как уже сказано выше, сохранил право прямых личных докладов у новой императрицы, выслушивал и записывал ее решения, представлял государыне экстракты и проекты приговоров
Вот отрывок из подобного документа за 1745 год: «Невского пехотного полку сержант Алексей Ерославов — в произношении непристойных слов и в брани В. и. в., також и генералов всех и с тем, кто их жаловал, и в брани ж всех, кто на свете есть, и в говорении, будто бы Дмитрий Шепелев хотел В. в. окормить, а Андрей Ушаков и Александр Румянцев хотели В. в. с престола свергнуть, чтобы быть по-прежнему на престоле принцу Ионну, а Александр Бутурлин хотел В. в. срубить, и в кричании им, Epoc-лавовым, неоднократно "Слова и дела". А в роспросе, також и в застенке, с подъему он, Ерославов, показал, что-де ничего не помнит, что был безмерно пьян и трезвой-де ни от кого о том не слыхал, и злого умыслу никакова за собою и за другими не показал, и об оном ево безмерном в то время пьянстве по свидетельству явилось».
125 Предложение Тайной канцелярии сводилось к следующему: «Хотя подлежателен был розыскам, а потом и жестокому наказанию кнутом, но, вместо того, за безмерным тогда ево пьянством и что он Молод — гонять спицрутен и написать в солдаты». Елизавета утвердила проект приговора. Особенно пристрастно императрица занималась делом Остермана, Ми-ниха и других в 1742 году. Она присутствовала при работе назначенной для следствия Комиссии, но при этом, невидимая для преступников, сидела за ширмой (так в свое время поступала и Анна Ивановна). И впоследствии Елизавета требовала подробных отчетов об узниках, интересовалась всеми мелочами следствия. Получив рапорт В. Ф. Салтыкова об отправке Брауншвейгской фамилии из Ранненбурга на Соловки, она оказалась им недовольна: «И когда по указу нашему по местам принцессу с детьми и мужем сажали (в экипажи. — Е. А), и каковы они при том явились: печальны ли или сердиты, или довольны, того не пишите».
С увлечением расследовала государыня и дело Лопухиных в 1743 году. Кроме общего стремления обвинить Лопухиных в государственной измене, на материалах следствия лежит отпечаток личных антипатий Елизаветы Петровны к тем светским дамам, которых на эшафот привели их длинные языки, одна из которых — Наталья Лопухина, пыталась конкурировать с императрицей в бальных туалетах. Кроме того, Елизавета в 1743 году, как самодержица начинающая, может быть, впервые из следственных бумаг Тайной канцелярии узнала о том, что о ней болтают в гостиных Петербурга, и эти сведения, полученные нередко под пытками, оказались особенно болезненны для самовлюбленной, хотя и незлой императрицы.
Елизавета не только выслушивала доносчиков, распоряжалась об арестах и отвозе арестантов в Петропавловскую крепость, но, как и ее предшественница, участвовала в расследовании дела Лопухиных, хотя формально этим занималась Следственная комиссия, состоявшая из И. Г. Лестока, князя Н. Ю. Трубецкого и А. И. Ушакова. Протоколы допросов прямо из Следственной комиссии отвозили к императрице, которая их читала и давала, через Лестока и Ушакова, новые указания об «изучении» тех или иных эпизодов дела. По-распоряжению императрицы и составленным ею же вопросам 29 июня 1743 года привели в застенок и пьгтали Ивана Лопухина, допрашивали там же беременную Софью Лилиенфельд.
По этому делу Елизавета сама никого не допрашивала, но сохранились сведения о том, что по другим делам такие допросы она все-таки вела. В 1745 году из экстракта Тайной канцелярии Елизавета узнала, что некий дворянин Андриан Беклемишев и поручик Евстафий Зимнинский восхищаются правлением Анны Леопольдовны и ругают ее — правящую императрицу. Оба дворянина были доставлены к допросу самой императрицы. Затем императрица Елизавета, уже с участием Ушакова и А. И. Шувалова, вновь допрашивала изветчика по этому делу и даже делала какие-то записи в виде протокола допроса.
В роли следователя выступила Елизавета Петровна и в 1746 году, когда допрашивала княжну Ирину Долгорукую, обвиненную в отступничестве от православия. Императрица, недовольная ответами Долгорукой, распорядилась, чтобы Синод с ней «не слабо поступал». Особенно пристрастно наблюдала Елизавета за Брауншвейгской фамилией, сидевшей сначала под Ригой, потом в Ранненбурге и, наконец, в Холмошрах. Каждый их шаг был известен императрице из донесений Тайной канцелярии.
