Жандармы России - Измозик В.С.
ISBN 5-224-03963-0
Скачать (прямая ссылка):
Из дела Волынского видно, что он поначалу не понял всей грозившей ему опасности и полагал, что Комиссия будет заниматься его многочисленными злоупотреблениями по службе и не станет готовить политическую расправу над ним. К 1740 году Волынский мог считать себя настоящим ветераном такого рода комиссий. В те времена образование комиссий по расследованию должностных злоупотреблений было делом обычном — мало кто из чиновников не воровал и не попадался на лихоимствах и прочих «неправдах». Редкий чиновник высшего ранга в России XVIII века, особенно в первой его половине, не просиживал томительные часы перед членами таких комиссий, которые сами были нередко его сослуживцами и хорошими знакомыми, и не давал показания. Допросы эти нередко тянулись из года в год.
Эти служебные расследования, как правило, ни к чему не приводили — судьбы любого чиновника, как вора, так и порядочного человека, решалась «наверху», при дворе, многое зависело от реального политического веса подследственного сановника, его влияния при дворе, общего состояния «конъюнктуры». Известно, что А. Д. Меншиков с середины 1710-х годов не выходил из-под следствия, а все новые злоупотребления светлейшего давали повод создавать новые комиссии и пополнять досье старых. Однако значение Меншикова в государственной жизни оставалось таким же значительным, как и раньше, а его давние дружеские отношения с Петром I столь прочны, что каждый раз заслуги и государственные достоинства светлейшего перевешивали все самые серьезные обвинения в его адрес всех вместе взятых следственных комиссий и канцелярий. Так их работа, в конечном счете, шла впустую.
Так было и с Волынским, всем хорошо известным взяточником и самодуром, за которым, где бы он ни служил, тянулась полоса должностных преступлений. Однако родство с царской семьей (Волынский был женат на Нарышкиной), близость его жены с Екатериной I, а при Анне Ивановне — огромное влияние при дворе его дяди, упомянутого выше
122 Салтыкова — все это позволяло Волынскому каждый раз выходить из воды, оставляя комиссии о его «неправдах» без работы. ч' Когда по указу 13 марта 1740 года образовалась Следственная Комиссий, Волынский поначалу думал, что это очередное служебное расследование, которых он на своем веку повидал немало. Поэтому, уходя после первого дня заседания Комиссии, еще не отстраненный от службы и занятый по горло государственными делами, Волынский бросил ее членам: «Пожалуйте, кончайте скорее!» Но он жестоко ошибся — Комиссия стала началом большого политического розыска. В Петропавловской крепости в это время допрашивали дворецкого Волынского Кубанца, собирали челобитные на злоупотребления кабинет-министра, а все протоколы заседаний Комиссии, записанные на них ответы Волынского доставлялись во дворец. С ними знакомились императрица, Бирон и привлеченный для расследования дела А. И. Остерман.
Через три дня начались аресты приятелей Волынского. Чуть позже Волынский понял, что расследование его «предерзостного» письма императрице и избиения Тредиаковского в приемной Бирона — лишь повод для начала большого опального дела. Волынский, опытный в придворных интригах человек, сам — член подобных следственных комиссий и судов, через два дня работы Комиссии понял, что работа Комиссии управляется из дворца, а инициаторами начатого расследования являются его враги — Остерман и Бирон. Поэтому, уже на третий день, 17 апреля 1740 года Волынский резко изменил свое поведение: на коленях он просил прощения, каялся, что дал повод врагам «нанести» на него: «Вот, беда, сам на себя наврал, надеялся на свое перо, что писать горазд, а все на то горячесть меня привела». Ясно, что он рассчитывал так умилостивить незримо присутствовавшую на следствии государыню. Но запущенная машина уже работала вовсю — пошли аресты, допросы в Тайной канцелярии, по этим допросам составлялись новые вопросы Волынскому, их тон становился все суровее и суровее, вопросы касались уже не каким-то образом пропавших из подчиненного Волынскому конюшенного ведомства 500 рублей, а тяжких государственных преступлений: заговора, измены, а потом и намерения захватить престол.
И тут Следственная комиссия, выполнив поставленную перед ней задачу, как бы растворилась, ушла на задний план, и все дело сосредоточилось в Тайной канцелярии, где начались допросы, пытки и очные ставки в застенке. Из девяти человек Следственной комиссии при деле Волынского остаются только двое — начальник Тайной канцелярии А. И. Ушаков и сенатор И. И. Неплюев. Как и в Следственной комиссии, всем делопроизводством расследования ведает асессор Тайной канцелярии Петр Хрущов. Именно Неплюев и Ушаков, получив 6 июня 1740 года именной указ: «Более розысков не производить, но из того, что открыто, сделать обстоятельное изображение и доложить», сделали доклад, в котором, опираясь на материалы, добытые следствием, обвинили бывшего кабинет-министра не только в написании «предерзостного плутовского письма», «нарушении безопасности Государственных палат (где жил Бирон. — К А.) причинением побоев Тредьяковскому», но и в оскорблении государыни, в сочинении «разных злодейских рассуждений», а также в намерении посадить на престол своих потомков.
