Жандармы России - Измозик В.С.
ISBN 5-224-03963-0
Скачать (прямая ссылка):
Сам выкрик «Слово и дело государево» свободным человеком часто сопровождался, особенно в небольших городах, битьем в колокол. На его звон сбегались любопытствующие и, по обязанности, представители местной власти. Им-то изветчик и говорил о своем решении сообщить информацию государственного значения. После этого доносчик подлежал задержанию. Сообщение о случившемся местные власти отправляли в Москву, в тот приказ, которому они подчинялись. Начиналось оно офи-
72 цельной формулой того времени: «Государь царь и Великий Князь Михаил Федорович холоп твой Петрушка Волконский (князь и воевода. — д Щ челом бьет», информируя далее о том, что произошло.
После возбуждения дела расследование могло идти по разным вариантам, Во-первых, известив Москву о возбуждении «Слова и дела», местное начальство могло просто ожидать «государева указа». Во-вторых, на месте могли проявить инициативу: арестовать оговоренных лиц, выявить свидетелей и начать «росспросы» под пыткой. Если же «слово и дело» обвиняло воеводу, то он был обязан сдать дела своему товарищу (заместителю. — В. И.) и терпеливо ожидать конца следствия. Сразу заметим, что последний пункт выполнялся далеко не всегда.
В Москве, узнав об извете, также могли поступить по-разному: передать расследование воеводам других городов (если дело касалось местной власти), послать на место специальных следователей с широкими полномочиями, поручить новым воеводам, приказать доставить арестованного и других проходящих по делу непосредственно в столицу, велеть местным властям самим провести следствие с информированием московских приказных людей. Иногда к расследованию подключалась церковь. В частности, в Сибири она в XVII веке сохраняла определенные функции контроля за светской властью.
Если дело начиналось по инициативе центральной власти и дело шло о поимке важного преступника, то служилым людям давались подробнейшие указания о порядке производства ареста, проведении обыска и доставке задержанного в Москву. Например, во время Подавления восстания С. Разина из Разрядного приказа (приказ, ведавший служилыми людьми, военным управлением, пограничной службой, назначением воевод. — В. И.) в ноябре 1671 года была вручена такая «памятка» стрелецкому сотнику И. Озерову и подьячему И. Костоусову. В ней, в частности, говорилось: «Ведомо Великому Государю царю и Великому князю Алексею Михайловичу учинилось, что... пришол в Холков монастырь [мужской монастырь в Яблоковском уезде, недалеко от города Корочи, на южной границе тогдашней Руси] с Дону из Черкаскою городка [центр движения Разина. — В. И.] чорной поп [монах] Феодосий и в том монастыре ныне строителем».
Далее сотнику и подьячему предлагалось «ехати с Москвы в Яблоков, не мешкая нигде..., а приехав, взять в Яблокове... к московским стрельцам, которые с ними посланы, в прибавку яблоковских стрельцов... и с теми людьми ехать в Холков монастырь, и в том монастыре взять того чорного попа Феодосия... А взяв того попа, сковать руки и ноги, и скована весть к Москве с великим береженьем... чтоб он з дороги не ушол и над собою какова дурна не учинил... От Яблокова до Москвы в городах у воевод и приказных людей имати (брать. — В. И.) от города до города провожатых служилых людей с ружьем к московским стрельцам в прибавку... А в дороге и на станах (стоянках. — В. И.) никого к тому старцу не припускать (не допускать. — В. И.) и говорить с ним не велеть».
Туг же напоминалось о порядке производства обыска, чтобы не упустить ценных улик: «А в монастыре и в келье того чорного попа животы (имущество. — В. К), деньги и всякую рухлядь (вещи) и все что ни есть, переписать при нем, чорном попе..., а переписав..., привет к Москве с собою ж». Указывалось и куда доставить арестованного: «В Москве доложить и все сдать в Разрядный приказ думному дьяку (думный дьяк — высокопоставленный
73 начальник канцелярии одного из центральных органов управления до XVIII века. — В. И.) Семену Титову и Василию Семенову да Петру Ковелину».
Когда окончательное решение о месте расследования и о ведущих его было принято, начинались допросы. Как и во всех средневековых обществах, они велись с почти обязательным использованием пыток. Их применение в XVII веке имело достаточно четко расписанную регламентацию, которая постоянно уточнялась.
Впервые пытка как метод расследования на Руси была зафиксирована официально в Судебнике Ивана III 1497 года. Пытка должна была проходить в особых помещениях в присутствии судей и «судных мужей», то есть принявших присягу понятых. Но, конечно, на политические дела Наличие понятых не распространялось. «Пыточные речи» записывал дьяк. Протокол допроса скреплялся подписями следователей.
Порядок пыток и их количество вырабатывались постепенно. В 1626 году «тюремный сиделец» в Можайске Васька Ларионов крикнул «Слово и дело» на тюремного сторожа Ваську Ермолина. Заключенный обвинил служителя тюрьмы в «непотребных словах» о матери Государя Михаила Федоровича Марфе Ивановне, которая якобы своему сыну «не велит на Хлоповой жениться». (Брак с Марией Ивановной Хлоповой предполагался в 1616 году. Но в окружении Михаила Федоровича ее обвинили в слабом Здоровье, что, по понятиям того времени, для царицы было государственным преступлением. Боярская дума вынесла заключение: «царева невеста к государевой радости не прочна [не пригодна]». Девушку сослали в Тобольск, затем в Верхотурье, а в 1621 году перевели в Нижний Новгород. В 1626 году у Михаила была уже вторая жена, Евдокия Лукьяновна Стрешнева. Но из дела видно, что о Хлоповой продолжали помнить. — В. И.).
