Жандармы России - Измозик В.С.
ISBN 5-224-03963-0
Скачать (прямая ссылка):
Сам «черный кабинет» в столице располагался в главном здании Санкт-Петербургского почтамта. Здесь на третьем этаже находилась официально цензура иностранных газет и журналов. Ее помещение делилось на две части. В первой половине из шести комнат, прихожей и кухни занимались цензурой иностранных газет и журналов. Отсюда можно было войти в кабинет главного цензора. За его спиной имелся встроенный в стену большой шкаф казенного типа. Это и был замаскированный проход в секретную часть цензуры. Она состояла из четырех комнат, где работало в начале XX века 12—14 чиновников-перлюстраторов. Другой вход в секретную половину был возможен через кухню, где также имелся в стене подобный шкаф и постоянно дежурило несколько сторожей.
Каждый день в «черных кабинетах» вскрывалось от 100 до 500 писем при почтамтах Варшавы, Киева, Москвы, Одессы, Харькова, Тифлиса, и от 2000 до 3000 писем в Петербурге. Поступившую корреспонденцию надо было вскрыть, прочитать, при необходимости сделать выписки (так называемый «меморандум»), сфотографировать, проявить скрытый «химический» текст, расшифровать (если текст был зашифрован), вернуть в конверт, заклеить и вернуть на почтамт для дальнейшего следования по назначению. Вся эта работа предполагала теснейшее сотрудничество с особым отделом Департамента полиции. Разделение обязанностей не зависело от официальных чинов, а определялось приобретенной квалификацией. Например, Роберт Швейер и барон Федор Тизенгаузен специализировались на вскрытии и заклейке корреспонденции.
Конверты вскрывались особыми косточками, отпаривались паром, отмачивались в ванночках. В начале века два важных изобретения в технике
351 перлюстрации сделал упоминавшийся выше Владимир Кривош. Во-первых, он предложил новый способ вскрытия писем с помощью специального аппарата наподобие электрического чайника. Теперь цензор в левой руке держал конверт над струей пара, а в правой тонкую иглу, которой осторожно отгибал клапаны. Кстати, поссорившись с непосредственным начальством и будучи вынужденным в конце 1911 года уйти со службы, он поучал одну из своих знакомых, как избежать перлюстрации: «Письма заделывайте покрепче. ...приклейте синдетиконом бумажки под клапаны конверта внутри, а снаружи на конверте черным карандашом напишите свой адрес на карманах клапанов, от пара карандаш посинеет, можно скорее избегнуть вскрытия письма». Парадокс заключался в том, что данное письмо было перлюстрировано, а данная выписка стала дополнительной уликой против Кривоша, которого подозревали в передаче сведений о перлюстрации в прессу.
Но пока Кривош служил, он рационализировал также технику изготовления состава для печатей, которые наносились особенно на дипломатическую почту. Все тот же барон Ф. Г. Тизенгаузен, считавшийся лучшим специалистом по вскрытию дипломатической почты, вспоминал, что «до 1908 года при манипуляциях с подделками печатей практиковался состав серебряной амальгамы, а после по предложению Кривоша была введена медная амальгама, которая была и удобнее, и дешевле». За эти новации в 1908 году Кривош получил орден св. Владимира 4-й степени «за выдающиеся отличия». При этом он умудрился снять и сохранить у себя фотокопию с подлинника всеподцанейшего доклада о своем награждении. Между тем, по словам А. Д. Фомина, там было «неосторожно упомянуто о способах вскрытия корреспонденции» и, кроме того, имелась собственноручная помета Николая II «согласен».
Большинство писем после вскрытия задерживалось в «черном кабинете» не более двух часов. Содержавшие интересные сведения откладывались для снятия копий отмеченных мест. Такие копии назывались «меморандумы». Просмотренные письма заклеивались и в одном из уголков или на ребре ставился условный знак — точка (так называемая «мушка»), для того чтобы не подвергать письма вторичной перлюстрации. Письма с химическим текстом или с шифром фотографировались или отправлялись в Особый отдел Департамента полиции. Например, 5 февраля 1913 года в Департамент полиции было отправлено писем с химическим текстом — четыре, шифрованное письмо — одно, подозрительных выписок и копий — одиннадцать, подлинников подозрительных писем — девять.
После 1905 года особое внимание уделялось секретности пересылки материалов из провинции в Санкт-Петербург, Фомину или Мардарьеву. Копии и выписки вкладывались в конверт с надписью «Его Превосходительству С. В. Соколову». Этот конверт вкладывался во второй конверт с печатным адресом «В отдел доставки высочайшей корреспонденции» и отправлялся в Санкт-Петербург обычно от имени начальника местной почтовой конторы. Были даже указания отправлять секретные материалы в трех конвертах, представлявших своеобразную «матрешку». В этом случае, на самом верхнем конверте имелась надпись «В канцелярию С.-Пете-бургского почт-директора», второй пакет адресовывался в цензуру иностранных газет и журналов и лишь на третьем конверте предлагалось надписывать фамилию адресата. При этом второй и третий пакеты надлежало запечатывать лично печатью местного старшего цензора.
352 - Подобные же меры предосторожности принимались при доставке вы-f JpHCOK в министерство внутренних дел. Один из секретарей министра внутренних дел рассказывал: «Ежедневно в кабинет министра подавался мною большой толстый конверт листового формата, запечатанный сургучной печатью с неизвестным мне гербом без инициалов. Сам я приходил на службу в девятом часу утра и уже находил этот пакет у себя на столе». На этом конверте типографской краской была напечатана фамилия министра. Секретарь был предупрежден, что вскрывать этот конверт он не имеет права. На деле внутри первого конверта имелся еще один с короткой надписью «Его Сиятельству».
