Жандармы России - Измозик В.С.
ISBN 5-224-03963-0
Скачать (прямая ссылка):
Доносчик получил досрочно свидетельство об окончании университета, 500 рублей серебром и был зачислен в штат III Отделения младшим чиновником. Дубельт предлагал ограничиться только денежной наградой, но А. Ф. Орлов напомнил, что на определение Петрова было «монаршее соизволение». Но товарищи по службе «его чуждались». Через некоторое время он оказался в центре нового скандала, уже внутри III Отделения. По городской почте на имя Николая I поступил конверт с вырезками из всеподданнейших докладов Орлова с резолюциями императора. В анонимной записке говорилось, что в III Отделении за деньги можно получить даже автограф царя.
В результате для расследования была создана специальная комиссия. Она обнаружила причастность к этому делу А, М. Петрова. Его же и обвинили в распродаже секретных бумаг. По утверждению следствия, «оставаясь дежурить по вечерам, Петров проникал в 1-ю экспедицию (она вела политический розыск. — В. И.), брал там секретные бумаги, а также расшивал некоторые дела архива для передачи частным лицам». Таким установленным частным лицом оказался служивший в Варшаве гвардейский капитан П. К. Меньков (впоследствии генерал-майор, с 1859 года редактор «Военного сборника», официального издания Военного министерства»). Меньков просил «о выдаче ему тех фактов, которые, не составляя секрета, могут прояснить пробелы исторические». В результате Петров просидел более полутора лет в Алексеевском равелине Петропавловской крепости, а затем был отправлен в ссылку в Олонецкую губернию (Карелия. — В. И.). Там он служил секретарем в суде. Секретный надзор был снят с него в 1856 году. В последующие годы неоднократно обращался в III Отделение с прошениями о выдаче пособий и получал денежные переводы. Таким образом, узкий корпоративный круг чиновников III Отделения не жаловал «чужаков».
И все же высокомерное отношение к доносчикам не отменяли главного: необходимости их иметь для выполнения задач, поставленных высшей властью перед III Отделением. Фон Фок предпочитал осведомителей из дворянско-чиновничьих кругов. В июле 1826 года, в самом начале
И*
259 деятельности III Отделения, в письме к Бенкендорфу он так характеризовал новых агентов: «Господин Нефедьев имеет деревню под Москвой... Это очень благоприятно для нашего дела. С этим господином не знаешь никаких затруднений: ни жалованья, ни расходов. Услуги, которые он может оказать нам, будут очень важны вследствие его связей в высшем и среднем обществах Москвы. Это будет ходячая энциклопедия, к которой всегда удобно обращаться за сведениями относительно всего, что касается надзора... статский советник,... он честолюбив и жаждет почестей... Граф Лев Соллогуб... может принести нам большую пользу в Москву... С этим человеком также никакого жалованья, никаких расходов... Предложение его — действовать заодно с «надзором», цель же быть покровительствуемым во всем, что касается ведения интересующего его дела».
Немало подобных добровольцев находилось и среди литераторов. Уже тогда было хорошо известно о сотрудничестве с III Отделением популярных писателей, издателей газеты «Северная пчела» Николая Ивановича Греча и Фаддея Венедиктовича Булгарина. В 1830 году Пушкин пишет эпиграмму на Булгарина, заканчивавшуюся словами «беда, что ты Видок Фиглярин» (Видок — известный французский сыщик и доносчик начала XIX века. — В. И.).
Правда, как заметил историк И. М. Троцкий, «жандармы понимали, что Булгарин и Греч руководятся не только верноподданическими чувствами, но под шумок сводят счеты со своими конкурентами и литературными противниками». Поэтому, например, один из доносов Булгарина на издателя журнала «Отечественные записки» А. А. Краевского, по распоряжению Дубельта, был подвергнут тщательному разбору. Чиновники III Отделения в результате сделали вывод, что в основе доноса недобросовестно подобранные цитаты: «Г-н Булгарин хорошо знает, что нет книги в свете, не исключая и самого Евангелия, из которых нельзя было бы извлечь отдельных фраз и мыслей, которые отдельно должны казаться предосудительными». В результате выговоры получали не только литераторы либерального образа мыслей, но и Греч, Булгарин и им подобные. Это было даже полезно для популярности власти в мнении общества.
Несмотря на достаточное количество добровольных и платных осведомителей, III Отделение за большую часть своей истории не могло похвастаться хорошо налаженной работой с агентурой. Может быть, во многом это объяснялось высокомерным отношением руководителей, в основном, военных, к людям, собиравшим сплетни и слухи. До 70-х годов не уделялось должного внимания организации справочной службы. В отчете за 1828 год Бенкендорф сообщал: «За все три года своего существования надзор отмечал на своих карточках всех лиц, в том или ином отношении выдвигавшихся из толпы. Так называемые либералы, приверженцы... русской конституции в большинстве случаев занесены в списки надзора. За их действиями, суждениями и связями установлено тщательное наблюдение». На деле же в большом личном алфавите III Отделения имелись только те фамилии, на которые были заведены специальные дела. Обычно управляющий III Отделением запрашивал архив о новом подследственном или просителе. И если он не являлся главным «фигурантом» по предыдущим делам, то архивисты с чистой совестью отвечали, что на такового сведений у них не имеется. Лишь в 70-х годах справочный аппарат стал учитывать и содержание дел.
