Граф И. И. Воронцов-Даш ков. Наместник Кавказский - Исмаил-Заде Д.И.
ISBN 5-9524-1971-2
Скачать (прямая ссылка):
Интересны и следующие наблюдения Кривенко, подметившего не только характерологические особенности личности Воронцова, но и его слабости: «Плотный, выше среднего роста, смуглый брюнет с вьющимися легкой волной волосами, с чарующими черными глазами, он сразу заставлял забыть иерархическую разницу между прапорщиком и генерал-адъютантом. Воронцов обладал редким даром располагать к себе людей, умел душевно близко-близко подходить к собеседнику, знал секрет своим участливым отношением смягчить самые угрюмые натуры... Работать с ним было приятно, легко. Очень внимательно редактировал составленные по его указанию письма и записки; поправки делал деликатно. Сам писал связно, красивым оригинальным почерком. К сожалению, русская лень сказывалась в личной его переписке, начатые им письма нередко по неделям ждали его окончания». Он
180
ГРАФ И.И. ВОРОНЦОВ-ДАШКОВ
был равнодушен к внешней стороне переписки, «его натуре был совершенно чужд канцелярский бюрократизм. Преуспевшие за письменным столом опытные чиновники приходили в смятение от неуважительного отношения министра к бумажно-канцелярскому укладу, многими годами закрепленному, требовавшему неустанной затяжной переписки».
Чрезвычайно важны те сведения Кривенко, которые позволяют судить о мировоззрении Воронцова. Уже цитировались строки, характеризовавшие его отношение к славянофильству, не оставившему следа в миропонимании графа.
Кривенко сообщает о подробностях участия Воронцова в Русско-турецкой войне 1877—1878 годов и показывает мобилизацию гвардейских частей, руководстве первыми их продвижениями в районе военный действий ит. п., главное же, рассказывает о разногласиях с великим князем Николаем Николаевичем старшим в вопросе кавалерийского дела. На Воронцове-Дашкове не могли не отразиться противоречия командующего армией с цесаревичем — Воронцову предложили должность генерал-губернатора Туркестана. «Думали, — писал Кривенко, — одним выстрелом убить двух зайцев; заменить больного Кауфмана туркестанским же боевым деятелем и в то же время сплавить Воронцова подальше от Петербурга и Наследника». Но Воронцов отказался от назначения.
Кривенко возвращает нас к событиям 1 марта 1881 года: «В Гатчине замечались растерянность, боязнь новых революционных выступлений. Слухам самым невероятным не было конца, меры охраны принимались разрозненно, каждый из отдельных начальников действовал на свой лад». Занимавшиеся охраной буквально атаковали Воронцова-Дашкова, обладавшего, по мнению Кривенко, редкой уравновешенностью, спокойствием духа: «Горячиться, спешить, комкать дело он просто не мог по своему существу».
Отмечая роль Воронцова в создании «Священной Дружины», Кривенко излагает свою версию роспуска «Дружины». «Деятельность членов «Священной Дружины» встревожила министра внутренних дел гр. Н.П. Игнатьева, бооявшегося усиления влияния гр. Воронцова-Дашкова на дела вне дворцовой сферы. Игнатьеву, вероятно, немного стало усилий доказать Александру III всю нелепость существования какой-то сверхтайной полиции. По приказу свыше организация «Священной Дрркины» быстро прекратила свое существование. Принудительная ликвидация добровольческой охраны, по мнению многих, должна была отразиться неблагоприятно на карьере гр. Воронцова. Однако действительность не оправдала надежду».
181
Д.И. ИСМАИЛ-ЗАДЕ
Когда Воронцов-Даш ков пригласил Кривенко на работу в Министерство двора, Кривенко ответил согласием: «За пять лет секретарской работы я полюбил его, мне жалко было расстаться с ним, с симпатичным, благородным человеком. Я охотно согласился».
Касаясь своей слркбы под началом Воронцова, Кривенко пишет: «Воспоминания о служебных трениях во всяком случае не могут затушевать рыцарского, истинно благородного министра, как ко мне, так и к другим сослркивцам. Я шел к нему с докладом, всегда твердо убежденный, что у него предвзятых мыслей нет, кумовства он не признает, к сильным мира сего не подлаживается... Вмешательство в какое-либо ходатайство какой-либо особы могло скорее испортить дело, чем помочь благоприятному решению. В этом отношении Воронцов несколько подчеркивал свою самостоятельность по отношению к магнатам, а в особенности к старшим великим князьям. Прежде в доми-нистерское, вернее, довоенное время, приятельски расположенные к нему, они перешли во враждебный лагерь, но выбить министра из седла при Александре III не могли, не хватило сил».
Управление коннозаводством соответствовало личным пристрастиям Воронцова. Как вспоминает Кривенко, «он непосредственно вел дело своего знаменитого новотомниковского конного завода и входил в детали управления и всего Государственного коннозаводства. Страсть спортсмена, понятно, спортсмена культурного не остывала в нем, а бурлила, как у юноши». В министерской приемной Воронцова появились лица, которых резкий на язык статс-секретарь Рихтер именовал «кобылятниками», — они шли на прием к Воронцову как Главноуправляющему Государственным коннозаводством.
Не мог Кривенко обойти молчанием эпизоды биографии Воронцова-Дашкова, связанные с болезнью и кончиной Александра III, женитьбой цесаревича и первыми годами царствования Николая JI.
