Граф И. И. Воронцов-Даш ков. Наместник Кавказский - Исмаил-Заде Д.И.
ISBN 5-9524-1971-2
Скачать (прямая ссылка):
Однако Воронцов не оставлял попыток покинуть пост министра, и в 1896 году он опять просит об отставке. Но Николай II вновь не принимает ее. Как оказалось, причина отказа крылась в ситуации, сложившейся на Кавказе. Дело в том, что в это время, по-видимому, обсуждалась возможность назначения Воронцова на должность канцлера. Информация распространялась из кругов дипломатических. В качестве источника назывался французский посол в России Монте-белло. Эта версия всплыла и в беседе военного министра П.С. Банковского с В.Н. Аамздорфом, бывшего в ту пору директором канцелярии Министерства иностранных дел. Ванновский рассказал об ужасных беспорядках в администрации на Кавказе, где «безопасности меньше, чем до его покорения». Он предлагал назначить туда в качестве генерал-губернатора начальника Закаспийской области генерала А.Н. Куропаткина. «Но государь, — рассказывал Ванновский, — видимо, настойчиво придерживался кандидатуры графа Воронцова-Дашкова. В связи с этим он не слишком склонен назначить последнего канцлером». И мы можем вслед за Аамздорфом повторить: «Все это чрезвычайно интересно»103.
Узнав о желании Воронцова сложить с себя обязанности министра, B.C. Кривенко просит освободить его от занимаемой должности. Он посчитал для себя невозможным оставаться в министерстве без Воронцова-Дашкова: «За двадцать четыре года своей службы, — говорилось в заявлении, — я в течение двадцати лет беспрерывно состоял непосредственно при Вас»104. Но пока все было оставлено на своих местах.
Ходынская катастрофа 1896 года нанесла, казалось бы, сокрушительный удар по карьере Воронцова-Дашкова. Стали искать виновных. Одни считали, что за случившееся несет ответственность министр двора, ведавший церемониальной частью коронации. Эта идея особенно муссировалась в кругах великого князя Сергея Александро-
102
ГРАФ И.И. ВОРОНЦОВ-ДАШКОВ
вича. Другие, напротив, возлагали вину на самого великого князя, занимавшего пост московского генерал-губернатора и по своему положению причастного к обеспечению безопасности церемонии. Расследование показало невиновность Воронцова-Дашкова: верховный коронационный маршал, бывший министр юстиции граф К.И. Пален не покривил душой и удостоверил преступную небрежность московской полиции. Не считая себя виновным, Воронцов, тем не менее, принял вину на себя, пытаясь таким образом выгородить чиновников своего ведомства.
Во время коронации произошел инцидент, который после Ходын-ской катастрофы приобрел особый фатальный смысл. Невольным его участником стал камергер императорского двора А.П. Извольский, впоследствии описавший его в своих воспоминаниях. Назначенный вместе с другими камергерами поддерживать императорскую мантию во время ритуала вручения Николаю II скипетра, он стал свидетелем следующего факта. В самый торжественный момент церемонии, когда император подходил к алтарю для совершения обряда помазания, бриллиантовая цепь, на которой крепился орден Андрея Первозванного, оторвалась от мантии и упала к его ногам. Один из камергеров поднял ее и передал министру двора Воронцову, положившему ее в карман. После церемонии всем свидетелям инцидента было приказано молчать об этом. Случившееся произвело на императора тяжелое впечатление и, по мнению Извольского, усилило его врожденную склонность к фатализму105.
Ходынский конфликт завершился в 1897 году увольнением Воронцова-Дашкова с поста министра двора и уделов. Воронцов был уязвлен той формой, в которой это было проделано. Николай II вызвал его и объявил об освобождении от поста министра якобы в связи с неоднократными просьбами самого Воронцова. Между тем до Ходынки царь отвергал их. Все это поведал Витте сам Воронцов, немедленно после царской аудиенции поехавший к нему на Елагинский остров. Витте впоследствии вспоминал, что Воронцов «был весьма расстроен»106. Чины министерства преподнесли графу Иллариону Ивановичу памятную бронзовую гравированную медаль, выполненную известным медальером А. Васютинским.
Необходимо отметить, что члены царской семьи весьма сочувственно отнеслись к Воронцову и, можно сказать, с осуждением поступка Николая II. Великая княгиня Ксения Александровна писала из Гатчины великому князю Николаю Михайловичу: «Я тебе телеграфировала недавно, что написала об уходе Воронцова, как и что было, но представь себе, что я подробностей почти не знаю и сегодня не могу по-
103
Д.И. ИСМАИЛ-ЗАДЕ
нять, отчего это произошло теперь именно! Ты помнишь, конечно, что Воронцов просил Н. [ики] его отпустить в Москве в прошлом году после Ходынки, но тогда его удержали. Затем летом вторично, и, наконец, зимой в третий раз. Ники его каждый раз просил остаться — до весны. Вся беда в том, что теперь никто это не ожидал и меньше всего сам В. [оронцов], и он сам говорил (не мне только, т. к. я с ним об этом не говорила), что он был так удивлен, когда Ники ему это объявил, после доклада и, как он выразился, ни к селу ни к городу, и так далек от этой мысли, что в первую минуту он даже не понял и переспросил Его! Мне ужасно его жалко, как и тебе и всем нам, впрочем, но главное больно за него, что его отпустили таким образом, и это после 16-летней службы человека, которого Н. [ики] все-таки любит и знает с самого детства! Все-таки он ему [........] сказал, что он
