Граф И. И. Воронцов-Даш ков. Наместник Кавказский - Исмаил-Заде Д.И.
ISBN 5-9524-1971-2
Скачать (прямая ссылка):
Ширяев был действительно необыкновенной храбрости и находчивости казак. Когда получилось известие об убийстве одного из казаков, без указания его фамилии, весь Конвой назвал убитым Михлева. «Ширяева никакая пуля и бомба не возьмут», — говорили казаки.
Когда казак Клад расстреливал свои 14 жертв, другой казак Конвоя Калбаса спасал женщин и детей, вытаскивая их из огненного ада. Одна из спасенных, красавица курсистка, выражала после свое возмущение поведением казаков, ее же спасших.
Казаки мстили и за «30 августа» 1905 года, когда одновременно во все казачьи части, расположенные в Тифлисе, были брошены «Ав-чальские бомбы» страшной разрушительной силы. От одной бомбы, брошенной к подъезду Конвоя, был убит один казак и тяжело ранено 19.
Лично я со взводом казаков совершенно случайно избег этой бомбы, свернув по дороге в Конвой в другую улицу, по которой я никогда не ездил.
Вообще казаки безжалостно в таких случаях избивали «кудлатых», как они выражались. Человек с большой шевелюрой волос, «кудлатый» по их убеждению, был социалистом, следовательно, «врагом народа» и порядка, подлежащим уничтожению.
Из войсковых частей Тифлисского гарнизона особенно революционно были настроены саперные батальоны и всякого рода отдельные команды. Прочие части не были тронуты революционными идеями. Однако внутренняя охрана дворца была возложена исключительно на казаков Конвоя и на пластунов.
Граф Наместник на постоянные настойчивые просьбы начальников частей — разрешить силою оружия обуздать революционные проявления, тормозившие правильное течение жизни, всегда отвечал одно и то же: «Больше спокойствия и хладнокровия».
Это «философское» поведение графа выводило из терпения офицерство, громко выражавшее свое крайнее неудовольствие поведением своего Главнокомандующего, и некоторых высших начальников, которых молодежь заподозрила в «революционности и трусости».
Наместник часто созывал совещания старших начальников. На этих совещаниях я присутствовал за командира Конвоя, т. к. последний был
400
ГРАФ И.И. ВОРОНЦОВ-ДАШКОВ
глухой. И нркно сказать, что граф и его помощник по военной части генерал-лейтенант Малама11, бывший до этого Кубанским атаманом, на этих совещаниях поражали своим здравым, хладнокровным спокойствием и оценкой обстановки и момента.
Граф Наместник, которого я ежедневно в те дни наблюдал, среди общей растерянности мркественно и спокойно относился к событиям, не выходя из обычных рамок повседневной, раз установленной жизни и порядка. Это обстоятельство умиряло пыл ретивых, внося всюду уверенность в свои силы и спокойствие.
Когда же обстановка требовала решительных действий, то он ни перед чем не останавливался. Раз по телефону дали знать во дворец, что первый Кавказский Саперный батальон идет с оружием громить дворец.
Главнокомандующий через дежурного адъютанта отдает приказ Командиру Конвоя Драгомирову остановить сапер силами Конвоя. Последний, оставаясь во дворце и любуясь с окна на улицу, в свою очередь, приказал мне в конном строю атаковать Саперный батальон. На это я ответил, что буду действовать по обстановке, т. к. за успех задачи и за жизнь казаков отвечаю я. На это я получил вторичный приказ — «атаковать в конном строю взбунтовавшийся батальон на Головинском проспекте»!
Выслав разъезды по всем улицам, я решил не прибегать к конной атаке, а внезапно охватить батальон с двух засад огнем, а затем полусотней в конном строю рассеять остатки. На наше счастье, батальон и не думал идти на дворец, а Драгомиров, наблюдавший с окна за моими действиями, пригрозил мне судом за неисполнение приказа начальника в «боевой» обстановке.
В те же революционные дни поднялась армяно-татарская традиционная резня. Татары ордами шли на армянские села, вооруженные допотопным оружием. Армяне их встречали организованно и маузерами. Вмешательство властей и мирные переговоры ни к чему не привели. Тогда было решено вооружить армянские села берданками из артиллерийских складов. Уже шла во дворце разверстка ружей под руководством директора Канцелярии Петерсона12. Мне показалось, что здесь что-то совершается нехорошее. Если вооружать, думаю я, то вооружить обе режущиеся стороны. Пусть себе режутся, — если им это так нравится. Эту мысль я тут же громко высказал.
Ружья не были выданы армянам, раздумали, а были даны социал-демократической партии под расписку Рамишвили13. Эта партия взяла на свою ответственность усмирить армян и татар и по ликвидации резни вернуть оружие. На это распоряжение Тифлисский гарнизон
26 - 924
401
Д.И. ИСМАИЛ-ЗАДЕ
ответил митингом, на котором было постановлено — «отобрать силою оружие от социалистов».
Когда накануне митинга подполковнику Драгомирову доложили о том, что на этот митинг протеста против распоряжения Главнокомандующего приглашают представителей Конвоя, он позвал на совещание сначала вахмистров, потом младшего офицера, а потом напоследок пригласил и меня.
Сообщив мне суть дела, Драгомиров заявил: «Мы должны принять участие на митинге; не можем же мы идти против целого гарнизона». Затем он спросил: как я смотрю на этот вопрос? Я был крайне смущен и удивлен его взглядом на вопрос такой важности и не без волнения заявил буквально: «Митинг устраивается против Наместника. Конвой по присяге есть ближайший страж Его Сиятельства и защитник его жизни, а следовательно, и его доброго имени. Наш долг умереть за своего Главнокомандующего. Пусть через наши трупы переступает «революционный гарнизон» во дворец. Если завтра будут судить наши казаки своего Главнокомандующего, то послезавтра они будут судить Вас и меня. Не к лицу Конвою митинговать».
