Нью-Йорк - история города - Хомбергер Эрик
ISBN 978-5-699-25413-2
Скачать (прямая ссылка):
314
Нью-Йорк: история города
сойти с тротуара пешеходов. «Как хорошо я помню их», — писал Уолт Уитмен в «Памятных днях» (1892).
Сколько часов, утр и дней — о, сколько было у меня восхитительных вечеров! — в июне или, может, в июле, наслаждаясь прохладой, проезжал я вдоль Бродвея, вслушиваясь в живую речь (великолепную, образную речь, редчайшую по богатству), — или декламировал потрясающие воображение отрывки из Юлия Цезаря или монологи шекспировского Ричарда (а на этой многолюдной, суетливой, шумной улице можно было без опаски вопить во весь голос). Я знал тогда по именам всех возниц: Брод-вейский Джек, Портной, Толстый Билл, Джордж Стормс, Старый Слон, его брат Юный Слон, Типпи, Поуп Райе, Большой Фрэнк... и десятки других, ибо всего их были сотни. Они отличались огромным аппетитом, прежде всего в животном смысле — еда, выпивка, женщины, — и всячески подчеркивали собственное достоинство; некоторые наверняка привирали, но большинству этих добродушных и достойных парней я верил. Они были не просто моими товарищами и приятелями — я нашел в них способнейших учеников.
Уитмен утверждал, что эти длительные прогулки по Бродвею на омнибусе с декламацией в полный голос «позволили зачать "Листья травы"».
На тротуарах яблоку некуда было упасть. В 1854 году автор статей в «Патнемз мантли» писал, что это была «самая броская, самая многолюдная и самая богатая улица в Америке... Сплошной поток беспорядочной активности и беспутного образа жизни». На Бродвее, отмечал Джеймс Д. Маккейб-младший в книге «Свет и тени нью-йоркской жизни» (1872), «элегантные джентльмены в костюмах из
Бродвей
315
тонкого сукна, дамы в шелках и драгоценностях и нищие в грязных лохмотьях смешались, производя воистину республиканскую путаницу». Это было нечто такое, о чем стоило упомянуть в путеводителях, дневниках путешествий и письмах домой. «На Бродвее опять нескончаемый грохот и суматоха, толпы людей и суета, а еще в этом городе вполне приличные люди так прижимаются, словно ты их возлюбленная», — писала приехавшая из Швеции Фредрика Бре-мер. Но Бродвей был не только местом скопления обычной пестрой толпы. Еще в 1820-х годах он приобрел репутацию главной фешенебельной улицы города, где проходил нескончаемый показ последних новинок женской моды. «Чудовищные новые шляпы для дам, — писал Джон Пинтард, — занимают столько места, сколько занимает по ширине тротуар, так что едва ли можно идти вровень с такой дамой. Чтобы поглазеть на толпу, они появляются, словно стаи чаек, широко расправивших крылья. Им положительно требуется определенное умение, чтобы поместить свои шляпы и все остальное в экипаж». Нью-йоркские красавицы и матроны прославились на всю страну тем, с какой упрямой настойчивостью они придерживались последних парижских или лондонских мод, и демонстрациями ярких нарядов; это упрямство стало объектом мягкой насмешки в сатире Уильяма Аллена Батлера «Нечего носить» (1857). Героиня этого произведения, мисс Флора М'Флимси с Мэдисон-сквер, — олицетворение любительницы делать покупки, перевернувшей вверх дном все магазины в поисках:
...шляпок, мантилий, накидок, воротников, а также платков;
Платьев для завтраков, ужинов и для балов; Платьев, в которых гуляют, сидят и стоят; Платьев, в которых танцуют, флиртуют и говорят;
316
Нью-Йорк: история города
Платьев для осени и для зимы; Платьев для лета и для весны? Разных по форме и разных цветов, Муслиновых, шелковых, кружевных, атласных, Креповых и бархатных, парчовых, суконных и прочих, Столь же божественных, сколь и дорогих...
В результате, как указывал английский писатель Джордж Огастес Сала, посетивший Нью-Йорк в 1865 году, Бродвей представлял собой восхитительное зрелище:
Как они умеют появляться, перемещаться, идти легкой поступью, плыть, метаться и дефилировать... и всякий раз, когда им подворачивается возможность познакомиться с отбившимся от стада самцом, они флиртуют с отчаянной и восхитительной энергией! Вот они выходят, разукрашенные во все цвета радуги и во многие другие цвета, о которых солнечный спектр может только мечтать! Точно лебеди, они стаями плывут по величавой реке Бродвея; и сколь восхитительно наслаждаться танцем этих лебедей!
Светские люди судили о нью-йоркских авеню по тому, сколько дам в широких юбках могли пройти по ним в ряд. Особенно высоко они ценили Пятую авеню, поскольку ширина ее тротуара равнялась трем юбкам.
Помимо этого, Бродвей был своего рода витриной для новой разновидности нью-йоркцев — денди. Эти яркие фигуры олицетворяли дух гедонизма и блеска в отличавшейся воздержанностью столице американской коммерции. Когда в 1840-х годах менялась мужская мода, стали использовать более темные и тяжелые ткани. Брюки выглядели мешковатыми, а размеры галстуков уменьшились до узких
Бродвей
317
полосок из темной ленты. В то время, когда все уважаемые мужчины носили широкие бороды, которые придавали им мрачный вид мормонских патриархов, денди оставались нью-йоркцами, привлекавшими к себе внимание ослепительной элегантностью и яркими цветами костюмов. У многих приезжих европейцев манеры американцев вызывали сомнения, а претензии на «светскость» — снисходительную усмешку. Вездесущие, казалось, повсюду установленные плевательницы — вот первая причина подобного отношения. Но на Бродвее каждый день можно было увидеть другую Америку, которая не имела ничего общего с грубыми, лакающими виски и жующими табак поселенцами фронта -ра. Женщины носили яркие, модные наряды, по мнению привередливых европейцев, порой слишком яркие. Но совершеннейший сюрприз — прогуливающиеся по западной стороне Бродвея франты и щеголи, одетые в стиле эпохи Регентства. К тому же их было множество. Согласно сделанным в 1830-е годы оценкам, в Нью-Йорке насчитывалось 3000 денди.
