Кроме стоунхенджа - Хокинс Дж.
Скачать (прямая ссылка):
В Стоунхендже имелось 56 особых лунок (в настоящее время они выглядят, как белые меловые пятна), расположенных через равные интервалы по почти правильной окружности. Пришли ли строители Стоунхенджа к выводу, что 56 и есть число, управляющее перемещениями Луны? Оно очень точно — гораздо точпее, чем отдельные циклы в 18 или 19 лет. Следующим удачным числом было бы 93, но круга с таким количеством лунок нет. Велись ли наблюдения па протяжении одной жизни в течение 56 лет или это число было каким-то образом выведено из малых периодов по 18 и 19 лет?
ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК
15
г следующем пришлось бы сдвинуть на несколько шагов. А в следующем — еще на несколько. Через неполные 19 лет этот столб или камень вернулся бы на исходное место. Для людей, выискивающих в первобытной природе системы и повторения, это должно было стать плодотворным заключением целого периода наблюдений, ожиданий и споров.
Бесспорно, это лишь предположения, но один английский исследователь обнаружил в Аллее Стоунхенджа более 30 лунок, которые соответствуют именно такой системе наблюдений за Луной, проводящихся из года в год.
В моем распоряжении были все последние достижения астрономии, все оборудование современной обсерватории. Мне не нужно было ночь за ночью наблюдать восход Луны, отмечать и запоминать небесные явления на протяжении всей моей жизни. Электронная вычислительная машина рассчитала бы мне их на сто лет вперед менее чем за сто секунд, и ее быстродействующее печатное устройство выдало бы мне их в последовательном порядке вместе с азимутами и другими углами. В определенном смысле лень сменяет тут «напряженный интерес к движениям Луны» (по выражению Александра Тома), тот интерес, который заставил «любознательные умы искать более глубокое их понимание». Компьютер дает, собственно, только экономию времени и основные цифры, связаные с проблемой. Но он не может заменить вековые ритуалы и размышления, которыми сопровождалось это древнее изучение окружающего мира, поглощавшее всю жизнь.
— Профессор, мы хотели бы показать на экране компьютер, а вы давали бы пояснения, как электронная вычислительная машина восходит к истокам истории...
Совсем недавно ко мне с такой же просьбой обратился автор исторических романов. Джей Уильяме собирал материал для своего нового романа «Униада». Он сидел — лирик в логове физика, — записывая наш разговор на транзисторный магнитофон, лежащий во внутреннем кармане его твидового пиджака. И его тоже увлекала возможность проникнуть в сознание представителей давно исчезнувшей культуры с помощью компьютера. Замысел романа заключался в том, чтобы показать, как математическая машина может манипулировать сознанием людей, сознанием человеческих масс и контролировать его.
Мы сидели, беседуя на темы, интересные для нас обоих. В широком окне с алюминиевыми рамами я сквозь полог свежей летней листвы видел теннисные корты Рэдклиффского колледжа, на которых мелькали стройные девичьи фигуры. Сбоку, у серой бетонной стены стояли мой книжный шкаф и конторка. Тишина навевала задумчивость. Мой собеседник заметил, что эти бетонные кабипеты, выходящие в длстнпый коридор, чем-то напоминают монастыри Старого Света, их кельи,
16
1. ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК
сложенные из песчаника или гранитных плит. Но общий тон безнадежно нарушали арифмометр, диктофон и совсем уж привычный и неизбежный телефон — технические приспособления, недоступные средневековым монахам.
Джей говорил о невозможности оградить индивидуальную психику от посторонних вторжений. Его тревожило воздействие современной тех-пики на жизнь людей. Электронная вычислительная машина вбирает факты частной жизни и обесчеловечивает их — ферромагнитные сердечники, дырочки в вездесущих перфокартах. Достаточно нажать на кнопку — и тотчас эта информация будет выдана. Конфиденциальность стала устарелым понятием. Контролировать доступ к этой информации очень трудно. По мере того как гигантские компьютеры во всех уголках страны соединяются телефонами, контроль становится все более необходимым, а осуществляется со все большим трудом. Меры обеспечения надежности становятся такими же сложными, как предосторожности против случайного запуска ракеты с ядерной боеголовкой. Перфокарты программ набирают силу, а человек сходит на нет. (Вы когда-нибудь пробовали добиться исправления ошибки в счете, который выдал компьютер?)
Джей отвернулся от теннисных кортов и обвел взглядом стены моего кабинета. Ему хотелось бы, сказал он, самому посмотреть, как работает новейшая электронная вычислительая машина. Что это — красавица или чудовище?
В начале всего, объяснил я, были старомодный карандаш, блокнот и резинка. Затем появилась ИБМ 650 — машина, к которой можно было обращаться только с помощью двоичного кода — написанных «нулей» и «единиц». По нынешним меркам она работала довольно медленно. Но она освобождала от возни с карандашом и никогда не допускала ошибок в вычислениях. Постепенно электронные вычислительные машины начали работать все быстрее. Параллельно с этим изменялся и язык, употребляемый для общения с машиной, — он становился все более сложным и подчинялся все более строгим правилам. Мое поколение ученых предпочитало вывести уравнения и затем вручить все данные специалисту-программисту, а он уже переводил их па тот язык и в ту систему правил, которых требовала данная машина.
