Джироламо Кардано - Гутер Р.С.
Скачать (прямая ссылка):
На четвертом году обучения следовало избрать «узкую специализацию», но именно этот ответственный год для Кардано пропал даром.
Из-за усилившихся военных действий Павийская гимназия (университет) в 1524 году была закрыта, и Джироламо вынужден был вернуться к отцу в Милан. Он продолжал заниматься самостоятельно, особенно налегая на математику. Во время своих вынужденных каникул Джироламо принял важное решение — он будет медиком! «Медицина,— писал Джироламо впоследствии,— одинаково пригодна для всего земного шара и для всех веков; она опирается на доказательства более ясные и менее зависящие от мнения отдельных людей».
Фацио пытался возражать, но Кардано-младший твердо стоял на своем. Он решил завершить учебу в Па-дуанском университете, который славился своей медицинской школой, и в конце 1524 года отправился в Падую.
Джироламо опоздал к началу занятий: учебный год в университете начинался в день всех святых — 1 ноября, а кончался 30 июня. В августе следующего года он вернулся в Милан и нашел отца умирающим. Совершенно одряхлевший Фацио, который за несколько месяцев до
15
этого обвенчался с Кларой, проявил, наконец, отцовские чувства. Он настоял, чтобы Джироламо отправился поскорее в Падую: во-первых, потому что в Милане свирепствовала чума, а во-вторых, потому что хотел, чтобы сын получше подготовился к экзамену на первую академическую степень бакалавра искусств, хотя в Италии она и не пользовалась большим почетом и годилась в основном для тех, кто по материальным причинам не имел возможности продолжать дальнейшую учебу. Вскоре после возвращения в Падую Джироламо получил письмо с известием о смерти отца. Фацио Кардано умер 28 августа, «на девятый день после начала полного воздержания от пигЦи». Его похоронили в миланском соборе Св. Марка, и сын сочинил ему трогательную эпитафию. Забыв свои детские обиды, Джироламо писал об отце как о «мягкосердечном и благочестивом человеке»: «Слезы душат меня, когда я размышляю о его доброжелательном отношении ко мне. О, отец, я воздам с рвением, на какое только способен, должное твоим заслугам и благочестию. Ибо ты был неподкупным и поистине святым!»
Фацио оставил сыну небольшое наследство и долговые расписки тех, кто занимал у него деньги. Однако право на наследство оспаривалось многими, и Джироламо в течение двадцати трех лет вел тяжбу с соперниками, которая в конце концов окончилась в его пользу. Свою долю наследства получила и Клара. Она купила дом и стала сдавать комнаты, благодаря чему могла не только содержать себя, но и помогать сыну. А сын делал в Падуе успехи, и немалые. Получив диплом бакалавра, он принял участие в диспуте, в котором выступили многие ученые университета. Услышав речь Кардано, претор (почетный судья) города Себастиано Джустиано, «человек мудрейший, обладавший глубокими познаниями в гуманитарных науках, в философии и богословии», подозвал его и в присутствии «всего университета» сказал: «Учись, юноша, и тогда ты превзойдешь самого Корти!»
И Кардано учился. У того же Корти — по теоретической медицине, у Джироламо Аккоромбоне, врача папы Павла III,— по медицине практической, у Брандо Порро, Франческо Теджи и Джованни Монтесдока — по философии. Весьма вероятно, что он слушал в Падуе и знамени* того философа Пьетро Помпонацци, учившего вечности мира и смертности человеческой души.
Учеба не мешала Кардано предаваться радостям
16
жизни. Он проводил много времени за игорным столом* причем играл, как правило, очень успешно. Выигрыши служили не только приличным дополнением скудному студенческому бюджету, но и стимулировали его поиски «оптимальной стратегии игры», как мы сказали бы сейчас. Он начал делать наброски, которые составили затем книгу «Об игре в кости»; в ней некоторые историки математики видят начала теории вероятностей.
Но деньги не задерживались у Кардано: то, что присылала ему Клара, и то, что сам он добывал игрой, переходило к содержателям кабачков и питейных заведений. Были, вероятно, в жизни Джироламо и другие «излишества», которые заставили его много лет спустя говорить о «мерзости сарданапальской жизни» в студенческие годы.
Друзей в Падуе у Кардано было немного. Он обожал словесные баталии, и последнее слово почти всегда оставалось за ним. Он умел заставить оппонента замолчать и делал это не только путем тонкой аргументации, но и с помощью столь резких, а порой и непристойных выражений, что все, кто хоть раз ранее сталкивался с ним в споре, предпочитали отмалчиваться. Впоследствии Кардано признавался: «Я был настолько едок в диспутах, что все удивлялись этой моей способности, но избегали испытывать ее на себе». Поэтому утверждение одного из биографов Кардано о том, что в Падуе его боялись профессора и ненавидели студенты, кажется весьма правдоподобным.
Джироламо часто повторял, что он не тщеславен, но, вероятно, именно тщеславие заставило его сделать неосторожный шаг.
По старой традиции ректор университета избирался из студенческой среды. В конце 1525 года Кардано выдвинул на эту почетную должность свою кандидатуру, баллотировался и был избран. Позднее он писал, что, домогаясь ректорства, он совершал непростительную глупость.
