Джироламо Кардано - Гутер Р.С.
Скачать (прямая ссылка):
139
ти. Пожалуй, именно в сфере воззрений на государство, на его роль и функции мысль Возрождения оказалась дольше всего связанной со средневековыми феодально-религиозными представлениями. Лишь в XVI веке глубокий общественно-политический и экономический кризис в Италии привел к появлению мыслителей, которые, по словам Маркса, «стали рассматривать законы из разума и опыта, а не из теологии». И первым среди них был Никколо Макиавелли (1469—1527).
Взгляды Кардано на государственное устройство, высказанные им в сочинениях «Политика» и «Похвала Нерону», весьма противоречивы.
Обладая всеми животными инстинктами, но также хитростью и разумом, человек только в очень малых общностях может жить без законов, в больших же — они ему необходимы. Но обязательны законы лишь в том случае, если они совпадают с религией и философией. Тиранические законы можно нарушать, тиранов — убивать, подобно тому, как прогоняют болезни, хотя и они тоже допущены богом. Важнейшие элементы государственной машины — войско, религия и наука, но основной опорой государства является религия. Государство обязано следить за чем, чтобы оставались незыблемыми догматы о боге и будущем возмездии, которые побуждают граждан быть верными, а солдат храбрыми. Так как философия имеет дело исключительно с теоретическими знаниями, она никогда не сможет опуститься до нападок на церковь, этот институт практики. Поэтому философы могут свободно рассуждать на религиозные темы, но невеждам, не смыслящим в теории, критиковать церковную практику запрещается под страхом строгого наказания. А для того чтобы невозможно было сместить границу между глупцом и просвещенным, следует запретить разбор научных сочинений на народном языке; более того, народ вообще нельзя допускать к знаниям (!).
Этот набросок государственного устройства сделан равнодушным ученым-теоретиком, следующим феодально-теологическим воззрениям средневековья, ученым,, глухим к бедам своей родины и своего народа.
Но вот строчки, вышедшие из-под пера Кардано в те трагические дни его жизни, когда Джамбаттиста был арестован, предан суду и казнен: «Сегодня, хотя над нами и не висит тень войны, итальянский буасо (мера сыпучих тел.— Авт.) пшеницы стоит половину унции серебра;
140
это обычная цена и довольно высокая даже для тех, у кого продукты в изобилии. А что будет, если мы окажемся в нищете? Предположим посредственный урожай и опустошение полей врагами: цена сразу поднимается в этом случае до двух или трех унций... В наш счастливый век тот, кто трудится, должен истратить заработок пяти месяцев, чтобы обеспечить свою семью необходимым количеством пшеницы. Что же им делать, чтобы добыть себе вино, мясо, одежду, жилище, дрова, масло и соль? Что им делать, чтобы содержать жену и малых детей? А что будет, если они, к несчастью, заболеют? Тех, кто смазывал отравленной мазью засовы, задвижки и двери домов, буквально проволокли перед магистратом и подвергли неслыханным наказаниям. Почему же тех, кто убивает людей голодом, почитают равными богам? Смерть ужасна и жестока для всех, но морить людей голодом еще более жестоко и ужасно» («Похвала Нерону»).
Здесь теоретик, видевший в народе лишь некую абстрактную человеческую массу, превращается в острого социального критика.
Он обрушивается на тех историков, которые рассказывают слишком много и подробно, не проверяя себя критерием моральной пользы. «В их сочинениях,— пишет Кардано,— нет ничего, кроме обманов, грабежей, казней, разбитой веры,, жестокой гибели выдающихся мужей, притеснения знатных граждан, опустошения полей, разрушения городов, поголовных убийств, тяжелого рабства бедняков, клеветы на невинных... так что при чтении ни удовольствия не получишь, ни пользы не достигнешь».
Его особенно раздражает стремление приписывать правителям и героям рассматриваемых событий «...речи, выдуманные для демонстрации ловкости и красноречия авторов, но бесполезные для понимания истины». Он сурово осуждает тех историков, которые не познакомили читателя с «секретными деяниями» («а все эти деяния представляют собой не что иное, как насилие, обман, грабежи, подкупы»), Кардано выступает против предложенного Макиавелли понятия patria (государство и родина) и вообще против свойственного гуманистам некритического отношения к греко-римским политическим и общественным теориям, идеализировавшим тиранию и угнетение «невоинственных, робких и в большинстве случаев совершенно безобидных людей (говорю это главным
141
образом о римлянах, карфагенянах и афинянах, у которых под прикрытием этого слова [отечество] злые стремились господствовать над добрыми, а богатые над бедными)...» («О моей жизни»).
Чем хуже времена, тем сильнее ощущают честные люди необходимость в покровительстве «правильного» государства. «...Люди благонамеренные и благоразумные поникают, как колосья во время бури, и гибнут в эпохи великих бедствий, лишенные покровительства лучших государей, слишком занятых в такие времена общественными и своими личными несчастьями; напротив того, злонамеренные и клеветники как раз пользуются такими временами, когда они могут больше всего надеяться на успех».
