Джироламо Кардано - Гутер Р.С.
Скачать (прямая ссылка):
13 апреля Джамбаттиста был казнен «отсечением головы».
Смерть сына потрясла старого доктора, он был близок к состоянию невменяемости. Ему казалось, что весь мир
67
смотрит на него, отца казненного преступника, с отвращением и негодованием.
Что он только ни делал, чтобы забыться! Как безумный, носился целыми днями на коне по полям, а ночи напролет играл в шахматы со своим учеником Эрколе Висконти; пытался заглушить душевные страдания физической болью и голодом: «...я бил себя самого розгами по ногам, кусал себе жестоко левое предплечье и постился; очень облегчали меня слезы в тех случаях, когда мне удавалось плакать, чего я, однако, часто не мог достигнуть»; по примеру стоиков искал помощи в «оружии рассудка»: «...ничего нового не произошло, только изменилось и ушло вперед время; разве возможно, чтобы оно не переставало мне благоприятствовать при его вечном течении? Но у тебя выхвачено несколько лет жизни! А что значит эта часть времени в сравнении с вечностью? Наконец, если мне остается прожить лишь немного лет, тут нет большой потери, а если я могу рассчитывать на более долгую жизнь, то, может быть, наступят такие обстоятельства, которые облегчат мою скорбь, и я за нее заслужу вечную славу?»
Но все было напрасным. И тогда «я обратился с мольбой к богу, чтоб он сжалился надо мной, ибо от постоянной бессонницы мне предстояло либо умереть, либо сойти с ума, либо по крайней мере отказаться от своей профессорской должности... Поэтому я просил бога, чтобы он послал мне смерть, ибо это все равно общий жребий всех живых, после чего я немедленно лег на кровать... Сон тотчас же обуял меня». Во сне некий «голос из мрака» повелел Кардано взять в рот изумруд, который он носил на шее, сказавши: «Пока будешь держать его там, ты не будешь вспоминать о сыне». Проснувшись, Джироламо выполнил приказание, и «тут произошло то, что выходит за пределы всякого вероятия: я немедленно позабыл все, что связано было с воспоминаниями о сыне... и впоследствии, почти в течение полутора лет я не вспоминал о нем, прибегая к этому средству. С другой стороны, когда мне приходилось вкушать пищу или читать лекцию, так как нельзя было в этих случаях пользоваться благодетельным действием изумруда, я делался жертвой страшных терзаний, доводивших меня до предсмертного пота».
Рассказ Кардано о необычайном якобы избавлении от душевных мук относится к числу тех немногих его
68
рассказов о чудесах вообще, в которых, собственно, ничего чудесного нет: в данном случае перед нами превосходный пример эффективного самовнушения. Сомнительно звучит в том рассказе лишь утверждение о том, что Кардано вспоминал о сыне, «вкушая пищу или читая лекции». Книги, написанные им после казни Джамбаттиста, говорят об обратном. В большинстве своем это морально-этические сочинения, и в каждом слышится скорбь и стенания отца, оплакивающего сына. В одну из книг он поместил элегию на смерть Джамбаттисты и музыкальное сопровождение к ней, которое написал его друг, композитор Гуидо. Другую — «Об извлечении пользы из несчастий» — дополнил главой «О горе», где поведал печальную историю своего сына. Несчастной судьбе отца, потерявшего сына, невинно убиенного, посвящен обширный диалог «Тетим, или О состоянии человека». Морально-философские проблемы поднимаются в трактате «Теоностон», состоящем из книг: «О спокойствии», «О продолжении жизни», «О бессмертии души», «О созерцании», «О жизни души после смерти и о ее блаженстве». Англичанина Уильяма, умершего в 1561 году, он оплакивал в «Диалоге о смерти», виня себя за легкомыслие и недостаточную заботу о судьбе юноши. Лишь одно медицинское сочинение вышло из-под пера Кардано в это время — «Комментарии к «Анатомии» Мондино».
Эти книги Джироламо писал в течение 1560—1562 годов то в Милане, то в Павии. В университете он не появлялся, а сохраняя место профессора, читал лекции на дому. Это, видимо, вызывало неудовольствие у некоторых его коллег и членов сената, и Джироламо, дабы не вызывать пересудов и интриг, решил уехать из города. Он обратился за помощью к высоким покровителям — кардиналам Джованни Мороне, Франческо Альчиати и Карло Борромео. Альчиати, племянник известного юриста, друга Кардано, был в то время секретарем папы Пия IV. Борромео также жил при папском дворе, но покровительствовал Болонскому университету, для которого он добился разрешения и средств на строительство нового здания. Кардиналы договорились с властями университета о месте для Миланца. 23 марта 1562 года он был избран на должность профессора медицины, но к занятиям приступил лишь в конце того же года.
Подробный рассказ Кардано о событиях, сопутст-
69
вующих его переезду в Болонью, свидетельствует о том, что нервное потрясение не прошло для него бесследно. Везде ему чудились интриги и заговоры против него. Конечно, врагов у Кардано всегда хватало, но все же кажется, что большинство заговоров рождено скорее его болезненным воображением. Впрочем, его рассказ о том, как он добивался отставки в Павийском университете и что он тогда пережил, кажется правдоподобным. Сенат университета, в общем-то, очень неохотно расставался с Кардано, но конкурентам не терпелось поскорее от него избавиться. «Не рассчитывая на то, что сенат сам уволит меня, хотя я и просил об увольнении, они возымели намерение убить меня, но не оружием, опасаясь огласки и наказания со стороны сената, а хитростью, ибо мой конкурент видел, что он не будет в состоянии • занять первое место, если я не уступлю его сам». В середине апреля они написали Кардано как бы от имени его зятя и по наущению дочери письмо, в котором Сакко, ссылаясь на грязные слухи о Кардано, объявлял родство с ним постыдным для себя и заявлял, что сенат и коллегия ожидают, что он будет признан недостойным нести обязанности преподавателя. Спустя несколько дней Джироламо получил письмо и от своего бывшего ученика Фиорованти, который .умолял Кардано принять меры против публичного шельмования своего имени, ибо ?му, Фиорованти, стыдно считаться учеником Кардано. Джироламо решил, что не зять, всегда относившийся к нему уважительно, инициатор заговора, а Фиорованти или тот, кто стоит за его спиной. Бывший ученик путался, врал и, наконец, сознался, что писал по настоянию ректора Дельфино — главного конкурента и наиболее злобного врага Миланца (Кардано за глаза называл его «волком»). Увидев., что дело может кончиться для него большими неприятностями, Фиорованти поспешил отказаться от своих слов.
