Смерть Мао Цзэдуна - Галенович Ю.М.
I8ВN 5-94661-081-3
Скачать (прямая ссылка):
Оценку роли Мао Цзэдуна в начале 1979 г. дать не удалось: одни требовали основное внимание сосредоточить на осуждении культа и действий Мао Цзэдуна, на недопущении повторения ошибок, на наказании тех, кто, наряду с Мао Цзэдуном, несет ответственность за преступления периода «культурной революции» и более ранних периодов истории как КПК, так и КНР; другие настаивали на том, чтобы дать Мао Цзэдуну сбалансированную оценку, признать и его заслуги, и его недостатки; в каждый отдельный период истории КПК и КНР отмечать заслуги Мао Цзэдуна, упоминая в тех отдельных случаях, когда без этого нельзя обойтись, и о некоторых его недостатках. Борьба по этому вопросу была настолько острой, что вряд ли можно было ожидать, что она закончится в ближайшее время.
С другой стороны, при обсуждении этих вопросов явно проскальзывало намерение создавать для представителей разных фракций равные возможности, равное участие в руководящей деятельности. Фактически отвергалось выпячивание личности Хуа Гофэна, имевшее место в первый период после смерти Мао Цзэдуна. Тогда Хуа Гофэна начали именовать «мудрым вождем», очевидно, чтобы отличать его от Мао Цзэдуна, которого в свое время называли не иначе как «великим вождем». Хуа Гофэн потерял свои прежние права и прежнее положение.
Одновременно ощущалось, что в начале 1979 г. большинство в руководстве не желало и выдвижения кого-либо иного, помимо Хуа Гофэна, на пост первого среди лидеров и тем более единоличного лидера в руководстве. Этим было обусловлено подчеркивание тезиса о «коллективности руководства» партией и государством, о коллективе вождей или о коллективном вожде. В этом находила отражение реальная ситуация, состоявшая в том, что после смерти Мао Цзэдуна в КПК вновь значительно усилилась фракционность, а региональные группировки стали консолидироваться в новых условиях. Отсюда, естественно, проистекало определенное ослабление власти центра, признания его авторитета. Очевидно, со временем можно было ожидать еще более четкого выделения региональных партийно-военных группировок, оформления их руководства, ввода их предста-
Глава третья. От 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва..
371
вителей в центральные руководящие органы и уже затем формирования в новом составе центральной руководящей элиты, в которой некий новый лидер мог занять положение, по крайней мере формально, общепризнанного «человека номер один» в руководстве партией и государством.
Критика Критике подвергалась установка о «диктатуре масс», ав-
установки торство которой приписывалось «четверке». Утвержда-о «диктатуре лось, что такая постановка вопроса противоречит марк-масс» сизму-ленинизму, интересам партии и народа. Отмечалось,
что действия, подобные «диктатуре масс», еще встречаются «в некоторых местах и по сей день». [232]
Дело в том, что тезис о «диктатуре масс» позволял в период «культурной революции» тому или иному руководителю или вожаку формально внепартийных массовых революционных организаций выступать против своих противников, опираясь на так называемые «массы», и при этом трактовать эти действия как акции людей, наделенных высшей властью, властью более высокой, чем власть административная или даже формальная власть партийного органа, ибо «массы» имели якобы право на «диктатуру» над любыми, в том числе и законно существовавшими, органами власти. Установкой о «диктатуре масс» оправдывалось беззаконие. В 1979 г. руководители стремились навести порядок и, естественно, выступали против установок, которые теоретически обосновывали беспорядки, выступления против органов власти. Такие действия имели место и в начале 1979 г. Борьба против них велась как практически, так и теоретически, поэтому в центральной печати и появились статьи, осуждавшие установку о «диктатуре масс».
Вопрос Большое место в политической борьбе занимали вопросы о о «правом» «левом уклоне», «левачестве», о «боязни правого». Очевид-и «левом» но, подспудно многие партийные и административные ра-уклонах ботники, интеллигенты, активисты партии и просто люди, вовлеченные в политическую жизнь, зная о том, какое почетное место в представлениях прошлого занимала «левая» позиция, зная о том, что при жизни Мао Цзэдуна «левый» и «революционный» были синонимами, ныне с опаской относились к критике «левизны». Эти опасения тормозили критику прошлого и восприятие новых установок, поэтому вопрос о «левачестве» выдвигался на передний план.
В Пекине пытались постоянно подчеркивать, что выступают за недопущение повторения «левых» уклонов. [233] Раздавались требования «полностью раскритиковать «левацкую» линию, злонамеренно проводившуюся Линь Бяо и «четверкой». Признавалось, что кое-кто, включая «ответственных кадровых работников», в начале 1979 г., уже после 3-го пленума
372
Часть II. Продолжение жизни
ЦК КПК, все еще смотрели на ситуацию в стране «через призму» «левачества». Это проявлялось, в частности, в том, что они характеризовали линию центральной печати на протяжении «последнего года с лишним» в вопросах, касающихся освещения линии КПК, как пропаганду «правого уклона», пропаганду «капитализма». Такие взгляды характеризовались как «проявление представлений, будто «левое» лучше правого, или как недооценка вреда «левого» уклона».
