Государства и культуры иранского государства - Гафуров Б.Г.
Скачать (прямая ссылка):
15 См. об этом подробнее: И. М. Дьяконов, Арийцы на Ближнем. Востоке — конец мифа, — ВДИ, 1970, № 4, стр. 16 и ел. и приведенную таи литературу. По Мейе, индоиранск. *ratha- «колесница» (при индоиранск. *cakra- «колесо»), хотя и образовано от индоевропейского корня *reth-«бежать», но непосредственно от него, а не от только западного слова «колесо» (лат. rota, нем. Rad и т. п.), образованного от того же корня совершенно независимо в другой части индоевропейского ареала (см.:. А. Мейе, Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков,.
М.—Л., 1938, стр. 402).
16 Примерами являются проникновение последовательных семитских, волн — аккадцев, амореев и арамеев
— в Месопотамию, не оставивших никаких следов в последовательности археологических культур, хотя первая н третья волна полностью сменили язык местного населения; кутяйское завоевание той же Месопотамии; проникновение индоевропейских хетто-анатолий-ских племен в Малую Азию, не оставившее, по-видимому, тоже никаких археологических следов, и касситское завоевание Месопотамии, оставившее лишь ничтожные следы. Даже гибель микенской и протоиндской цивилизаций сейчас уже более осторожными исследователями не связывается со вторжением новых племен непосредственно.
17 Т. Кайлер-Янг недавно попытался связать вторжение индоиранских племен в Иран с появлением серой керамики (в Намазга IV—V она появляется в III тыс. до н. э., но отсутствует в Намазга VI; до района оз. Резайе-Урмия доходит, по разным определениям, в середине или в конце
II тыс.).
18 Во всяком случае, до последних столетий II тыс. до н. э. Передвижения пастушеских племен до периода массового одомашнения лошади и верблюда объясняются, по-видимому, истощением пастбищ, которым при-отсутствии сезонных перекочевок не предоставлялось биологически необходимого отдыха. А это означает, что продвижения племен в эту эпоху обычно не носят характер внезапных набегов и обширных завоеваний, а скорее редких постепенных весенних передвижек с пастбища на пастбище. Медленности сдвигов содействует и наличие земледелия, так как земледельцы неохотно покидают освоенную землю и никогда не двигаются через ареалы, недоступные для посевов.
146
19 См.; Э. А. Грантовский, Ранняя история иранских племен Передней Азии, М., 1970. Следует отметить, что далеко не все этимологические толкования Грантовского доказуемы.
!ft Аналогичную картину дает, по-видимому, и сравнение данных авестского языка с санскритом, содержащим, по М. Майрхоферу, до 15% субстратной (дравидской) лексики.
21 В настоящее время большой популярностью пользуется весьма сомнительная теория Ж. Дюмезиля о первичной «индоевропейской троичной идеологии». Роль числа «3» и троичного разделения мира, безусловно, была весьма велика в древних, хотя далеко не только индоевропейских, религиях; однако подгонка всего богатства индоевропейских историко-религиозных фактов под схему мнимой «троичной идеологии» невозможна без очень больших натяжек. Но, по Дюмезилю, к индоевропейскому единству (стало быть, к неолиту) относится даже деление самого общества на три сословия. Неолитическая экономика вряд ли была когда-либо совместима с делением общества на сословия, а всякое сословное деление общества, никак не поддержанное общественно-экономическими условиями и потребностями эпохи, исторически невероятно. Передача же вместе с языком неизвестно почему возникшей «троичной идеологии» совершенно другим популяциям, уже имевшим свои собственные, давно сложившиеся общественные условия и идеологические традиции, представляется также совершенно необъяснимой.
22 Некоторая потенциальная подвижность такого общества могла обусловливаться скудостью пастбищ и ненадежностью цикличности вегетационного периода в условиях сухих субтропиков.
23 Очевидно, что троичное сословное деление общества и тому подобные социальные явления могут быть вообще обусловлены только определенными социально-экономическими потребностями реальной жизни, а не идеологией самой по себе, взявшейся неизвестно откуда. И напротив, в условиях, благоприятствующих социальной стратификации, такое деление, естественно, возникает в более или менее сходных формах у самых разных племен {и не обязательно только индоевропейских), на самых разных территориях. Только наличие совпадения в общественно-иррелевантных деталях социальных институтов и главным образом общая (а не просто заимствованная) специфическая терминология могут служить доказательством исконной общности сопоставляемых явлений. Такой общности у индоарийцев практически не только почти или вовсе нет с кельтами, италиками, германцами, греками, хеттами, по ее даже сравнительно немного у них с персами; только с народом Авесты наблюдается обширный пласт общей лексики в области патриархально-родственной (шире непосредственного круга семейного родства и свойства), территориально-общинной, сословие-культовой, технической и гражданско-правовой терминологии. Черты трехчленного деления общества у скифов сомнительны и в лучшем случае имеют отраженное происхождение — под влиянием условий родственных
