Государства и культуры иранского государства - Гафуров Б.Г.
Скачать (прямая ссылка):
Таким образом, и со стороны культуры мы к первым столетиям до нашей эры подходим к явлениям, привычно связываемым с авестской цивилизацией (в широком смысле, не обязательно с Гатами Заратуштры).
После 1000 г. до н. э. ареал земледельческих культур в южной части Средней Азии и в Восточном Иране значительно расширился. Высокая земледельческая культура с постепенным переходом от бронзы к железу известна: в древней Гиркании 132
(причем не только в долинах Горгана и Атрека, но и в ныне бесплодной Дахистанской низменности к северу от Атрека), на севере Парфии (крепость Елькен-депе, Анау IV), вероятно в Харии 44, безусловно в Маргиане (культура Яз I, около 900— 650 гг. до н. э., затем культура Яз II,
около 650—500 гг. до н. э.), на отрезке Амударьи, где она течет с востока на запад (поздний слой Кучик-тепе, примерно одновременный с Яз II или III; Кобадиан I, вероятно = поздний Яз II и Яз III), в Дрангиане (Нади-Али И, около 800 — до 650 гг. до н, э.) 45. Но ни в Согдиане 46> ни в Хорезме поселений сколько-нибудь близких к «городскому» типу ни в эпоху Яз I, ни раньше, по-видимому, не было; видимо, они появляются здесь в какой-то период, который в зависимости от различных используемых для датировки исходных данных можно датировать между концом VII и началом V в. до н. э. («скифские» наконечники стрел типа, который в Причерноморье и Передней Азии датируется началом VI в. до н. э.; керамические и другие связи с культурой Яз III в Мар-гиане—V—IV вв. до н. э.; архитектурные связи с ахеменидским Ираном [?] и, может быть,
Мидией [??]: Кюзели-гыр, затем Ка-лалы-гыр в Хорезме, Афрасиаб I в Согдиане). Как указали автору настоящей статьи Е. В. Зеймаль и Б. И. Маршак, материальная культура таких укрепленных городищ, как Кюзели-гыр или Афрасиаб I, производит впечатление привнесенной извне (с юга), а сами укрепления, возможно, не были сплошь застроены и, может быть, служили для поселения гарнизонов, а в военное время — как убежище для жителей целого оазиса.
Тем временем на западе и юге Иранского нагорья,— где, по приводившимся выше основаниям, уже с IX в. до н. э. (самое позднее) безусловно на своих будущих территориях жили мидяне и персы, хотя все еще в тесном общении с более древними автохтонными цивилизациями,— несомненно, существовала культура городов-государств и предгородских крепостей 47. Все попытки истолкования ассирийских и урартских источников в том смысле, что здесь войска древневосточных цивилизаций имели дело (просто с населением, которое жило'Племенным строем, не соответствуют тому, что рисуют в действительности анналы и ассирийские рельефы. Надо признать, что тексты упоминают кое-где кочевые иранские племена, но и только 48; данные Геродота (I, 101, 125) указывают, правда, на то, что среди мидян и персов жило сознание племенных связей, однако оседлое население обитало в укрепленных поселениях и членилось на территориальные политические единицы. Если для хурритов и других автохтонов, живших на западных склонах Загроса, это верно еще для III—II тыс. до н. э.49, то для внутренних частей нагорья это, во всяком случае, верно с конца II тыс. до н. э.; городом (точнее, городом-государством) в это время был, несомненно, не только Хасанлу 50 (вероятно, хурритский или хур-ритско-кутийский), но, думается, и Тепе-Сиалк XI—IX вв.
133
до н. э., по всей вероятности «западноиранский» (мидяне-паре-такены?). Фарс и Кирман изучены недостаточно, однако у нас нет основания считать, что традиция городской цивилизации эламского типа, возникшая здесь в оазисах еще в начале Ш тыс. до н. э., в какой-то момент совершенно прекратилась (в связи с притоком нового населения, скорее всего в начале II тыс. до н. э.) и мало того что прекратилась—и не возобновилась.
Однако в настоящей статье мы касаемся не предыстории персидской и мидийской государственности (хотя вопрос о ней тоже должен пересматриваться), а истории первой цивилизации Восточного Ирана и прилегающих областей Средней Азии, или, говоря определеннее, речь здесь идет о предавестской, авестской и возможной послеавестской (но доахеменидской) культурах. Круг поисков этих цивилизаций сейчас очень сузился — речь может идти исключительно лишь о культурах Пар-фии, Харии, Маргианы, Бактрии, Дрангианы и Арахосии с начала I тыс. по 500 г. до н. э.
Разрозненные и неясные сведения греческих авторов, подтвержденные и данными Авесты, заставляют предполагать где-то к югу от Окса существование значительных политических объединений. Можно ли назвать их государствами? Против такого определения говорит то, что здесь не найдено никаких памятников письменности; однако же истории человечества известны государственные образования, не знавшие письма (например, в Африке); впрочем, не исключено существование здесь какого-либо примитивного вида знаковой системы, достаточной для хозяйственных целей, для которой могли применяться разрушающиеся материалы. Не забудем, что эламская иероглифи-ка была известна жителям Иранского нагорья с начала III тыс. до н. э. (Тепе-Сиалк, Тепе-Яхья).
Для середины VI в. до н. э. греческие источники указывают прежде всего на существование могущественного объединения в Бактрии. Геродот (I, 153) ставит бактрийский народ в один ряд по политическому значению с Египтом, Вавилонией и племенным союзом саков; Ктесий (и ряд других античных авторов, сведения которых восходят, видимо, к тому же Ктесию) утверждал даже (впрочем, несомненно, ошибочно), что Бактрия тягалась с самой Ассирией. Особо важная политическая роль Бактрии и ее поселений, ясная в течение всего ахеменидского периода,
