Государства и культуры иранского государства - Гафуров Б.Г.
Скачать (прямая ссылка):
характерной для мидийской архитектуры. Д. Строках в качестве параллелей упоминает прежде всего архитектуру Урарту, где эта деталь употреблялась не только в строениях из кирпича, но также в каменных структурах. В дальнейшем этот архитектурный прием появляется в Фарсе ахемепидской эпохи (Зендан-и Сулейман в Пасаргадах, «Кааба Зороастра» в Накш-и Рустам). С архитектурой Ассирии связываются стреловидные бойнины форта Тепе Нуш-и Джан и некоторые другие детали.
Характерно, что в составе клада, обнаруженного в Тепе Нуш-и Джан, местные, несомненно индийские, предметы (например, «спиральные булавки») имеют тем не менее четкие параллели в Марлике и Зивие.
Итак, то, что нам известно сейчас о памятниках мидийской материальной культуры, свидетельствует о громадной роли разнородных «цитат» в этих памятниках, среди которых весьма трудно различить собственно иранский пласт8.
Возможно, мы уже имеем дело по преимуществу лишь с одной сферой искусства — той, для которой возможна интерпретация на базе иранских религиозных текстов. Религиозная иконография создается здесь путем отбора и переосмысления образов и композиций, давно известных на всей этой территории. Этот именно путь в особенности характерен для иранской религиозной иконографии. И когда мы переходим к новой эпохе 108
в истории культуры древнего Ирана —эпохе, непосредственно связанной со временем существования державы Ахеменидов, мы снова сталкиваемся с «цитатами» из самых разнообразных областей. Памятники ахеменидской эпохи прежде всего можно характеризовать по линии влияний. Это египетский гипостиль-ный зал; широкое использование для украшения дворцов популярных в дворцовой архитектуре Ассирии барельефов; это, несомненно, ионийское влияние в конструкции колонн; вавилонская техника глазурованных кирпичей; влияние плана эламских дворцов и храмов на архитектуру ахеменидских дворцов и храмов Суз; урартский прием возведения зданий на громадных каменных платформах (Масджед-и Сулейман, Пасаргады, Персеполь). Все это отражается письменными источниками — не только часто цитируемой надписью Дария о строительстве дворца в Сузах, не только греческими граффити и надписями, обнаруженными в Персеполе, но и совсем недавно изданными проф. Халло-ком эламскими документами «крепостной стены» Персеполя 9. В них упоминаются мастера-каменотесы, ювелиры, кузнецы, плотники из Египта, Вавилонии, Ионии, Карий, Ликии, Фракии и т. д. Исследователями (К. Ниландер, Д. Строках, Али Сами) установлено, что техника обработки камня и некоторые архитектурные детали самых ранних ахеменидских памятников — в Пасаргадах — неотличимы от современных им деталей греческой и мидийской архитектуры. И вместе с тем для всех исследователей ясно, что ахеменидское искусство и архитектура — совсем не сумма заимствований, совсем не простой набор цитат. Заимствования теряют свои первоначальные качества. Впечатление эклектики поверхностно — оно опровергается самыми памятниками. Парадокс искусства Ахеменидов в том и состоит, что детали того или иного образа — все или почти все — известны из прошлых эпох и различных стран, а сам целостный образ отличен от всего известного и является специфически иранским.
Здесь необходимо в особенности подчеркнуть, что искусство ахеменидской эпохи — то, каким мы его сейчас знаем преимущественно по памятникам Персеполя, Пасаргад, Суз, рельефа Бехистунской скалы, скальным гробницам Накш-и Рустама, гробницам-храмам в Пасаргадах и в Загросе, немногим памятникам торевтики и глиптики,—совсем не блещет разнообразием сюжетов, композиций и отдельных образов. Все рельефы Персеполя представляют собой, в сущности, повторение формулы царских надписей Ахеменидов — это описание народов империи (процессии данников), мощи ахеменидской армии (процессии персидской и мидийской гвардии), величия царской власти (изображения царя на троне) и божественности этой власти (борьба царя с чудовищами—символами зла, «лжи»). И хотя сюжеты рельефов Персеполя могли быть отобраны исходя из назначения этого города-святыни (наиболее распространенной является идея о том, что дворцы Персеполя были возведены для корона-ЮЭ
ционных торжеств, связанных с празднованием Ноуруза), но и многие иные памятники искусства Ахеменидов по своему существу прокламативны: они прокламируют величие царской власти, величие империи, величие царской религии. Это качество позволяет объяснить их феномен. Эта сфера искусства, прямо связанного с политикой и идеологией государства, и будет интересовать нас прежде всего.
Само Ахеменидское государство характеризовала громадная этническая, культурная и религиозная пестрота. Несмотря на отдельные попытки ахеменидских царей ввести почитание Ахура-мазды, культ этот так и не стал государственной религией. По-прежнему чтились вавилонские, сирийские, финикийские божества, в период владычества Ахеменидов окончательно укрепился и оформился как догматическая религия иудаизм. Экономическая, этническая и культурная пестрота государства вынуждала ахеменидских монархов все время переходить от настойчивой пропаганды к религиозной терпимости — одному из главных средств удержать покоренные народы в составе персидского государства.
