Государства и культуры иранского государства - Гафуров Б.Г.
Скачать (прямая ссылка):
Использование богатейшего исторического и историко-культурного материала, содержащегося в Авесте и древнеперсидских надписях, включение этого материала в общую картину исторического развития стран Востока стало возможным, разумеется, лишь в результате интенсивных исследований нескольких поколений зарубежных и отечественных ученых. Первые советские работы, специально посвященные Авесте и древнеперсидским надписям, вышли из-под пера советских востоковедов старшего поколения — иранистов Ф. А. Розенберга (1867—1934) 7.
A. А. Фреймана (1879—1968) 8, Е. Э. Бертельса (1890—1957) <*, Г. С. Ахвледиани 10, ассириолога В. К. Шилейко и. Это были небольшие работы филологического и языковедческого характера — этимологические заметки 12, переводы древнеперсидских 13 и авестийских н текстов, рецензии на труды зарубежных ученых "5, публикация цилиндра-печати с надписью царя Артаксеркса |6 (эта печать, воспроизведенная впоследствии в «Атласе по древней истории Египта, Передней Азии, Индии и Китая» 17, осталась, кстати, неизвестной в западной литературе и не вошла в новейшие своды древнеперсидских надписей, например в известный свод Р. Г. Кента, 1953). С начала 40-х годов внимание советских ученых было привлечено к незадолго перед тем открытым древнеперсидским надписям, главным образом к знаменитой «Антидэвовской» надписи Ксеркса18. Из других работ, вышедших в свет в 40-е годы и имевших по преимуществу филологический характер, должны быть названы статьи
B. И. Абаева 19, содержащие текст и комментированный перевод двух древнеперсидских надписей 20, а также работы А. А. Фреймана, посвященные древнеперсидскому календарю 21 и анализу имени Скунха — вождя одного из сакских племен Средней Азии, плененного Дарием в его походе против саков (Бехистунская надпись, стб. V) и изображенного на знаменитом рельефе Бе-хистунскои скалы .
Специальные исторические исследования, основанные на данных Авесты и древнеперсидских надписей, появляются в советской литературе лишь с середины 40-х годов. Первые работы в этом направлении принадлежат покойному акад. В. В. Струве (1889—1965)—создателю и бессменному руководителю совет-
40
ской школы историков древнего Востока23. Начиная с 1944 г. В. В. Струве опубликовал ряд работ по древней истории Ирана, Средней Азии и Закавказья, основанных на изучении древнеперсидских надписей и Авесты и на сопоставлении их с другими источниками (преимущественно греческими) 24. Большинство этих работ В. В. Струве было перепечатано впоследствии (частично в переработанных и расширенных вариантах) в посмертно изданном сборнике его трудов «Этюды по истории Северного Причерноморья, Кавказа и Средней Азии»25. На широкой источниковедческой базе, с включением в нее Авесты и древнеперсидских надписей, разрабатывает в этот период проблемы истории Ирана и Средней Азии другой видный советский историк —безвременно скончавшийся М. М, Дьяконов (1907—1954) 26. В 1946 г. им был опубликован автореферат докторской диссертации27, послужившей прообразом будущей, уже посмертно изданной монографии, посвященной истории древнего Ирана28. Изданная под редакцией (и с дополнениями) его брата и коллеги И. М. Дьяконова и А, Г. Периханян, эта книга отражает состояние исторических исследований по древнему Ирану на 1957 г. и остается до сегодняшнего дня единственным обобщающим советским трудом, в котором представлены история и история культуры Ирана с древнейших времен до падения Сасанидской державы. Из других трудов М. М. Дьяконова, относящихся к рассматриваемому здесь кругу вопросов, должна быть названа статья о сложении классового общества в Северной Бактрии 29, в которой была поставлена, в частности, проблема использования археологических материалов для датировки Авесты. Проблемы датировки и локализации Авесты, отраженные в ней (преимущественно в Гатах) социально-политические, хозяйственные и племенные отношения рассматривались в этот период также в исследовании В. И. Абаева «Скифский быт и реформа Зороастра», основанном на анализе авестийских текстов 30. Критический обзор некоторых зарубежных работ по Авесте был опубликован в начале 50-х годов Е. Э. Бертельсом31. Попытка охарактеризовать Авесту как литературный памятник и как источник для анализа экономического быта и социальной структуры общества была предпринята в 50—60-е годы бакинским философом А. О. Маковельским32. К
этому же времени относится несколько работ В. О. Тюрина, .посвященных социальноэкономическим отношениям в державе Ахеменидов. Наряду с эламскими и другими документами в этих работах использовались и трактовались данные древнеперсидских надписей, и частности их социально-экономическая терминология 33. Данные Авесты и древнеперсидских надписей широко привлекались, разумеется, в трудах по истории Мидии, обобщенных в конце 50-х — начале 60-х годов в монографиях И. М. Дьяконова 34 ('переведена в Иране на персидский язык)и И, Г. Алиева35. Характеристика Авесты и древнеперсидских надписей как древней-
41
ших памятников иранских языков и иранской письменности была дана в эти же годы в обобщающих работах И. М. Оранского по иранской филологии и иранскому языкознанию36. Бехистун-ская надпись в сопоставлении ее с данными греческих и иных источников послужила основным материалом для серии исследовательских работ М. А. Дандамаева, публиковавшихся с 1958 г.37 и обобщенных впоследствии (1963 г.) в монографии, посвященной истории ранпеахеменидского Ирана38. Эта монография, содержащая характеристику Бехистунской надписи как исторического источника, очерк истории ее изучения, анализ структуры, датировки и стиля, а также исследование социально-политической и религиозной борьбы в Персидской державе (523— 521 гг. до н. э.), остается на сегодня последним словом советской науки по истории Ирана эпохи первых Ахеменидов. Авеста и древнеперсидские надписи как источник по истории и истории культуры Средней Азии наиболее полно проанализированы в соответствующих главах «Истории
