Оруженосцы нации. Вермахт в нацистской Германии. - Ермаков А.
ISBN 5-699-14961-9
Скачать (прямая ссылка):
16
чески, чем сам кайзер. «В ходе всей немецкой истории прусская армия и немецкая армия, которая вышла из нее и переняла ее традиции, была законом сама себе и следовала указаниям политических руководителей государства только тогда, когда они соответствовали ее собственным намерениям», — пишет английский историк Гордон Крэйг3. Эта исторически сложившаяся особая связь короны и офицерства не была затронута ни индустриализацией, изменившей экономику и социальные отношения в Германии, ни объективными изменениями положения офицерского корпуса в структуре общества. Поэтому падение вильгельмовской монархии воспринималось немецкими офицерами как крушение всего мира. Но революционные события 1918—1919 гг. не внесли коренных изменений в структуру, идеологию и самосознание офицерского корпуса. Место императора заняло государство, отечество. Замена эта, однако, была произведена не из патриотизма, а из желания защитить сам офицерский корпус от разрушительного влияния современного общества. Немецкий ученый Клаус Юрген Мюллер, имея в виду рейхсвер и Веймарское государство, говорит о «вынужденном супружестве двух разных, еще не разобравшихся в самих себе партнеров»4.
Для оценки политической роли армии в Веймарской республике сошлемся на мнение авторитетных немецких историков. Карл Дитрих Брахер пишет: «Офицерскому корпусу стоило необычайно большого труда примириться с вызванными революцией 1918 года политическими и социальными изменениями... Офицеры как таковые не были неисправимыми. Неоднократно появлялась возможность преодолеть сопротивление государственному и общественному порядку, вытекавшее из традиционных представлений и социальных интересов. В том, что эти возможности не были использованы, виноваты в первую очередь демократические силы, которые не сумели предложить действенную военно-политическую альтернативу полити-
17
ке руководства рейхсвера. Но несостоятельность политического руководства не освобождает офицерский корпус от ответственности. Заняв «внепартийную» нейтральную позицию, он стал преградой на пути внутренней и внешней консолидации республики и ослаблял ее сопротивление внутренним врагам. Но тем самым он отрекся от лучших ценностей своей традиции и заложил основы своего крушения в Третьем рейхе»5. Ганс Адольф Якобсен выносит военному руководству свой приговор: «Руководство рейхсвера, плененное представлениями о верности абстрактной государственной идее и символам прошлого, было не подготовлено к такому решающему часу, каким стал 1933 год, и оказалось таким же несостоятельным, как и другие государственные органы»6.
В отечественной литературе раскрыты сложные взаимоотношения руководства рейхсвера и нацистской партии в Веймарской республике, которые в конце концов привели к поддержке генералами кандидатуры Гитлера на пост канцлера. Поэтому будет целесообразным сосредоточиться на тех аспектах, которые мало затрагивались отечественными исследователями. К таким проблемам в первую очередь относятся сравнение конечных целей фюрера НСДАП и офицерского корпуса, реакция офицеров рейхсвера на приход нацистов к власти, различия в политике министерства рейхсвера и командования крупнейшей составной части вооруженных сил — сухопутных войск.
* * *
Враждебная позиция, занятая рейхсвером по отношению к нацистам в начале 20-х гг., подтолкнула Гитлера к мысли, что в будущем национал-социалистическом государстве должны быть устранены изоляция и особое политическое положение армии. В «Моей борьбе» он записал, что в Третьем рейхе все учреждения, «а значит и вооруженные силы тоже, должны вырастать из самого движе-
18
ния»7. Хотя по тактическим соображениям это требование было исключено из последующих изданий книги, Гитлер продолжал придерживаться именно этой точки зрения. В своей программной речи перед офицерами рейхсвера 15 марта 1929 года нацистский фюрер формально поддержал «надпартийную» позицию армии, фактически потребовав борьбы против марксизма, службы народу, а не (Веймарскому) государству. Через полтора года на Ульмском процессе по делу офицеров рейхсвера он убеждал слушателей в том, что не намерен разрушать рейхсвер после прихода к власти, и повторно выступил за «внепартийность» армии и невмешательство НСДАП в ее дела, потребовав в то же время мировоззренческой унификации вооруженных сил: «Я никогда не был связан с рейхсвером. Я никогда не одобрял этого и сразу же вышвырнул бы из партии того, кто сделал это. Я хочу только, чтобы армия, как и немецкий народ, прониклась нашим духом»8.
Дальнейший ход событий заставил исследователей усомниться в том, что выступления Гитлера в 1929—1930 гг. были искренними и отражали его действительные планы в отношении армии. Хотя нацистский фюрер умело скрывал свои конечные цели, было установлено, что первоначально он стремился нейтрализовать армию в случае открытого внутриполитического столкновения, обеспечить с ее помощью легальный приход к власти. В первые годы диктатуры канцлер прилагал усилия к тому, чтобы ограничить влияние рейхсвера чисто военной областью и обеспечить проникновение в вооруженные силы нацистской идеологии.
