История Японии. Между Китаем и Тихим океаном - Елисеев Д.
ISBN 978-5-8071-0296-6
Скачать (прямая ссылка):
Создание (к тому времени) библиотеки в Кана-дзаве.
1302: Большой пожар в Камакуре; более пятисот погибших.
1318: Многие монахи отправляются в Китай. 1326: В Японии начинает распространяться неоконфуцианство.
1333: Поражение Ходзё. Конец режима Камакура. 1338: Сегуном становится Асикага Такаудзи.
106
1342: «Тэнрюдзи-бунэ», судно, зафрахтованное Тэнрюдзи, знаменитым храмом в Киото, совершает плодотворное плавание в Китай; почти официальное восстановление торговых отношений. Монастыри Пяти гор начинают свои публикации.
1364, 1371: Японских пиратов замечают у корейских берегов.
1386: Хунъу, первый император китайской династии Мин, отказывается принимать японского посла.
1392: Династия Ли в Корее; хорошие отношения с Японией.
1543: В Танэгасиму прибывают португальцы.
1549: В Кагосиме высаживается Франциск Ксаверий.
1563: Вако (японские пираты) грабят Нанкин.
1569: В Киото вступает Ода Нобунага.
1573: Конец бокуфу эпохи Муромати.
1580: Хидэёси начинает «Тайко кэнти» и замораживание классов.
1582: Убийство Нобунага; Хидэёси берет власть.
1585: Хидэёси становится кампаку.
1590: Хидэёси направляет послание царю Рюкю (даннику Китая) с целью объяснить ему, что Япония и эти острова принадлежат к одной семье (фактически острова Рюкю тогда играли очень важную роль в океанской торговле, служа «пакгаузом», потому что Китай был закрыт).
1592: Первая корейская кампания.
1594: Строительство замка Момояма.
107
1596: Китайцы посылают Хидэёси письмо, предлагая не тратить понапрасну его последние годы (ему было за шестьдесят, и его армия только что во второй раз потерпела поражение в Корее).
1597: Вторая корейская кампания.
108
ГЛАВА V
ВОИНЫ У ВЛАСТИ
Эпоха Камакура (1185-1333) Полководцы-администраторы
Самурай — слово, вошедшее во все или почти во все языки. Его воспринимают как сочетание храбрости, энергичности и преданности; этот персонаж вызывает то восхищение, то страх, но всегда ассоциируется с одной страной — Японией, в том числе и современной деловой Японией. И однако этот легендарный самурай возник более тысячи лет тому назад. Первоначально это был вооруженный слуга (такова этимология слова «самурай») при особе придворного аристократа. Когда князья из поколения в поколение уезжали в провинцию, чтобы там поселиться, они брали с собой некоторое число своих верных самураев. На месте — обычно там, где все надо было создавать с нуля, — прежних верных слуг или тех, кого господин набирал в самой провинции, наделяли многими функциями, возможности исполнять кото-
109
Глава V. Воины у власти
рые в столице они бы никогда не получили. От них требовалось выполнение всевозможных миссий, так что самые талантливые или же самые авторитарные быстро становились настоящими местными мелкими сеньорами, располагавшими широкими полномочиями. Так самураи превратились в буси, «военных чиновников», если использовать китайское значение этого слова.
В разных регионах и даже при разных семьях их положение существенно различалось. Некоторые буси довольствовались ролью наемников. Другие, совмещая функции солдат и земледельцев, управляли хозяйством, делая его доходным к своей выгоде. Наконец, третьи получали от своего господина поместье и даже целую провинцию; в таком качестве они уже не просто играли роль осторожных собственников, а вершили суд и входили в состав государственного аппарата.
С конца XII в. ход развития вел к тому, что в основе своей эта категория во всей Японии становилась однородной; но от востока до запада и в повседневной жизни отношения между двором и этими местными господами могли варьироваться — ведь пи ландшафт, ни история, ни люди не могли быть повсюду совершенно одинаковыми.
Так, в Канто находилась единственная обширная равнина в Японии (равнина Мусаси северо-западней современного Токио) — уникальное место на всем
но
_Эпоха Камакура (1185-1333)
in
архипелаге, где можно было создавать прерии и без труда прокармливать крупных животных. Поэтому буси Канто вскоре стали узнаваться по любви к лошадям, — этим незаменимым средствам передвижения, — обычно сочетавшейся с сильным чувством независимости и даже заносчивостью, намеренно культивируемой. С напускной грубостью они вели свои дела, как заблагорассудится, сознавая, каким преимуществом обладают. Их совершенно не сдерживали принципиальные позиции двора, особенно по ключевому вопросу — торговли с Китаем.
В самом деле, из последнего поступала не только монета, — на архипелаге имели хождение китайские са-пеки, — но и все технические новшества, объекты и большое количество изображений, содержащих многочисленные послания. А ведь Срединная империя, как всегда, регулировала отношения с соседями только в рамках системы дани — не слишком лестной для некитайцев, — японское же правительство всегда старалось выплаты этой дани избежать. В эпоху Хэйан этот отказ от статуса данника повлек за собой изоляцию Японии — очень почетную, очень полезную с точки зрения культурной жизни, но дорогостоящую в экономическом отношении. А вот бароны Канто не считали нужным учитывать эти принципиальные вопросы — относя их к компетенции только императорской власти, — и предпочитали вести себя как частные лица. Поэтому они, что бы ни говорили об этом в Киото, следовали примеру
