Русь Нордическая - Дёмин В.Н.
ISBN 978-5-9533-2151-8
Скачать (прямая ссылка):
«Он обладал замечательным предчувствием. Иногда его силой нельзя было вытащить на охоту, в другой раз он сам
* Там же. С. 49—50.
приходил ко мне с сияющим лицом, веселый, уже готовый на охоту, и звал, торопил на охоту, в лес.
— Что с тобой? — спросишь его. —Ничего, — скажет.
— Что же ты так торопишься? — допытываешь его.
— Пойдем поскорее, зверя увидим, — и даже стоять не может от ожидания.
— Ты видел, что ли, его, собаки лают, след нашел? — спрашиваешь его.
— Нет.
— Ворожил?
— Нет, — уверяет.
— Так что же тебе так не терпится?
— Сегодня кого-то увидим, — таинственно передает он.
— Ты почему знаешь?
—Да уж знаю, — скажет и рассмеется.
Это «знаю» означало у него то предчувствие, которым он руководился, которое выжило его из дома, которое, быть может, как инстинкт, руководит им, и оно было всегда поразительно право.
В такие дни мы действительно кого-нибудь убивали: росомаху, рысь, оленя, лося, что не было обыкновенным успехом охоты, а скорее просто случайностью. Но мало того, он даже знал, куда нужно было направиться, где искать.
Последнее он узнавал по ножу. Это было ворожбой, гаданьем, когда он, подталкиваемый предчувствием, хотел допытаться еще большего и прибегал к помощи ножа и топора. Он помешал на острие топора нож таким образом, что последний приходил в равновесие и, смотря по тому, куда повертывался кончик ножа, он угадывал направление, куда нужно идти на охоту.
Он жил, весь углубившись в тайники своей детской души, по движениям которой он узнавал: ждет ли его горе, неудача, ждет ли его разочарование, успех. Он не раз говорил мне об этом и даже удивлялся, как это и я не чувствую того же, не могу знать хотя бы недалекое будущее.
— Ты разве не слышишь? — спрашивает он.
— Нет, — скажу ему в ответ.
— Зажми глаза и слушай, — скажет он. Зажмешь глаза и слушаешь.
—Да где слышишь ты?— спросишь его. —Да тут, в сердце, везде, — скажет он. Он даже жалел меня по этому случаю.
— Откуда же ты знаешь это, научил, что ли, кто тебя?— спросишь его.
— Нет, сам... так... когда вырос, стал охотиться... ну, и узнал, — скажет.
И только. Никакие вопросы туг больше ничего не разъяснят, и я так и знал, что он слышит, предчувствует.
Когда мы с ним раз разговаривали об этом предчувствии, он мне рассказывал удивительные веши про некоторых вогулов, которые так воспитали, если так можно выразиться, этот инстинкт, чувство, что даже могут сказать вперед, кого убьют, кого увидят, что их особенное ждет, например, на охоте, в пути <...>»*.
Опять же на Новой Земле Носилов записал от стариков-ненцев несколько рассказов о встречах с загадочным Белым Стариком. Высокий, молчаливый, с длинной бородой и белый, как снег, он всегда неожиданно представал перед людьми в минуты смертельной опасности и спасал терпящих бедствие, а заблудившимся в полярной вьюге и мгле знаками показывал дорогу к дому. Исчезал так же неожиданно, как и появлялся. Постоянные встречи с ним и счастливые избавления от гибели зафиксированы и на Новой Земле, и на полуострове Ямал на берегу Карского моря, и в низовьях Оби, и на Полярном Урале. Аналогичная белая фигура появлялась и во время экспедиции A.B. Барченко в Русскую Лапландию осенью 1922 года, что отмечено в дневниковых записях Александра Кондиайна.
* Носилов К.Д. У вогулов. Тюмень, 1997. С. 10—11.
Ненцы, принявшие христианство, считали высокого старика Святителем Николаем. Точно так же считали и крещеные лопари-саамы, они называли Николая Чудотворца по-своему— Ыммель камса— Бог-старей*. По свидетельству известной саамской писательницы Надежды Павловны Большаковой, в соответствии с древними языческими воззрениями, у саамов каждый бог отвечал за что-либо конкретное. Николай же Чудотворец покровительствовал морской рыбалке и отвечал за погоду. Он считался настоящим Богом моря (или по-русски— Морским царем). В принципе же молчаливый спаситель гибнущих и страждущих может быть кем угодно, тем более что легенды о нем уходят в глубь языческих и даже гиперборейских времен.
Север способен преподнести еще и не такие сюрпризы. Многие полярные исследователи (особенно— в прошлом) описывали феномен особой разновидности истерии, получившей научное название — мерячение. В 20-е годы XX века Владимир Михайлович Бехтерев (1857—1927) даже выдал мандат от имени возглавляемого им Института мозга Александру Васильевичу Барченко на предмет изучения мерячения среди саамов Кольского полуострова (что, собственно, и явилось основанием для командировки последнего на Мур-ман). Но и до этого факты как массовой, так и индивидуальной истерии привлекали пристальное внимание, как в таких случаях говорят, специалистов различного профиля. Причем женщины были подвержены странной психической аномалии гораздо в большей степени, чем мужчины. Одним из первых данный феномен описал выдающийся финский ученый и просветитель, лингвист с мировым именем Матиас Алексантери Кастрен (1813—1852) во время своих длительных путешествий по Крайнему Северу, организованных на средства Петербургской Академии наук (Финляндия в то время входила в состав Российской империи):
