Самозванцы и самозванчество в Московии - Дюла С.
ISBN 9789637730542
Скачать (прямая ссылка):
52 -ь Несколько методологических и историографических замечаний о «самозванчестве»
Этим я ни в коем случае не хочу сказать, что идеология самозванчества является не утонченной, политически инспирированной идеологической конструкцией, а ретроспективной манипуляцией историков или семантическим трюком. Из моего понимания следует, что речь идет в первую очередь и главным образом о связанном с казачеством явлении, которое хорошо и органично — «в нужном стиле» — служило особым интересам казаков в ходе «Смутного времени», но было пригодно и для другого, для большего. Нельзя упускать из виду и того, что, будучи первоначально непрекрытым мошенничеством, самозванчество и позже неизменно пользовалось средствами сознательного обмана. Таким образом, можно, конечно, искать за обманом более возвышенное идеологическое содержание, но эта характерная черта все же останется доминирующей.
Казаки пустили в ход то, что было им присуще: смелый, грубый трюк и были готовы довести первоначальную идею до абсурда. В их руках это средство оказалось бесперспективным и было полностью скомпрометировано. Более изощренное его применение было им не по силам, выходило за рамки их способностей, да у них и не было такого желания.
Это уже стало делом политиков. Лжедмитрий I был именно таким политиком, причем политиком изобретательным. Похожим талантом обладали и его польские советники, воспитанные на политической культуре «дворянской демократии». В их пропаганде сложились контуры легенды, способной превратить обманщика в царя и сакрализовать обман.
«Дмитрий» постепенно выработал версию своего «чудесного спасения», используя различные варианты в зависимости от той среды, которой она была адресована. В Польше он дал относи-
¦ 53 -ь Д. СВАК
тельно точное описание своего «спасения», на русской земле в призывавших к мятежу письмах и прокламациях, написанных в разное время, на передний план выдвинулась не фактическая достоверность, а религиозные мотивы. В них подчеркивалось «чудесное воскресение» (встречалось конкретное указание на историю Лазаря),37 что прозрачно указывает на сходство с ролью самого Христа, но всегда упоминаются и наемные убийцы, посланные, Борисом Годуновым38. Тем самым Лжедмитрий позиционировал себя в роли «богоподобного» царя и одновременно практически объявлял уголовным преступником официального царя. Эта история, рассчитанная на религиозность русского населения и особенно на религиозные представления, связанные с личностью царя, оказалась очень результативной по другую сторону границы: как только Лжедмитрий переправился через Днепр, приграничное население повалило в его лагерь, и, по свидетельству иностранных очевидцев, несмотря на жестокие расправы, учиненные отрядами Бориса, сохранилось мнение, что в лице Дмитрия встает «красное солнышко», возвращается истинный царь как Христос воскрес из праха.39
Хорошо видно, что самозванческая легенда не нуждается в доказательствах. Самозванцу достаточно было декларировать, что он спасся и является легитимным царем в качестве «сына» Ивана IV. Тем самым он стал носителем «божественных знаков» русских царей и предметом религиозного поклонения масс. В тесной связи с этим настоящий царь автоматически становится Дьяволом, источником всякого зла. Конечно, в мире народных верований эта не слишком сложная, дихотомная, резко поляризованная структура бесконечно многообразно интерпретируется и отражается в адекватных (обычных, требуемых) сюжетах народ-
ов- 54 -ь Несколько методологических и историографических замечаний о «самозванчествеv
ной культуры. Например, известно множество историй о подмене детей, спасшихся от рук наемных убийц,40 и народная фантазия наделяла их такими царскими (божественными) знаками,41 которых они сами старались избегать (но, например, в случае Пугачева они стали одним из главных доказательств его царского достоинства42). Таким образом, легенда трансформируется в хорошо сконструированное идеологическое оружие, суть которого в том, что оно подрывает доверие в истинного, легитимного царя, декларирует его ложным, нелегитимным, в то время как самозванный царь-узурпатор, мошенник, объявляется истинным, легитимным государем. Следовательно, на самом деле самозванчество в России приводило к тому, чьл легитимный и нелегитимный царь менялись местами, что позволяло выступить против правящего царя, оставаясь при этом в рамках традиционной идеологии, веры в «хорошего» царя.
Итак, перемена мест и ролей законного царя и узурпатора престола основывался на грубом обмане и не слишком подробной, неструктурированной конструкции, относившейся к области веры, однако именно эта ее простота придает ей то идейное содержание, которое способно на некоторое время сплотить самые разные слои населения. По свидетельству источников, значительная часть населения (в первую очередь прикрепленные к месту слуги, крестьяне, низшие городские и военные служилые люди),43 по всей видимости, поначалу верила этой легенде, так как одновременно надеялась на «хорошего» царя и на появление Мессии, который облегчит судьбу людей. Другие скорее хотели верить ей, поскольку она служила их интересам, и были и такие, кто ясно видел обман, но воспользовался кроящимися в нем возможностями. Казаки, «определившие фасон» социального сопро-
