Адмирал Колчак и суд истории - Дроков С.В.
ISBN 978-5-9524--3720-3
Скачать (прямая ссылка):
«Замкнутый» круг источников, которыми они пользуются, не дает почти ничего нового для понимания глубинной сути исторического процесса. Наряду с желанием преодолеть схематизм и сухой академизм, свойственный официальной историографии, историки остаются на тех же позициях, что и при самом начале их исследования. Отсутствие существенно новых источников восполняется беллетристическими приемами.
СВ. ДРОКОВ
«AS_^
кве над политической оппозицией большевиков — партией социалистов-революционеров151 .
Между тем, уделяя приоритетное внимание крупным публичным процессам, проходившим в европейской части России, не следует пренебрегать «локальными» судебными разбирательствами. Проходившие на местах событий, они зачастую имели более важное значение, чем «столичные», по следующим причинам.
Во-первых, многие видные деятели небольшевистских партий приобретали свой политический опыт в «окраинных» областях России. Во-вторых, «поздние» судебные процессы в практике применения обвинений против подсудимых использовали опыт местных военно-революционных трибуналов хотя бы потому, что состав обвинителей «стажировался» на ранних аналогичных процессах. В-третьих, применительно к Сибири, отдаленной от центра России, употребление термина «локальный судебный процесс» неприемлемо по причине ее уникального социально-политического и территориального статуса, признанного той же центральной советской властью.
Изучение состава документов «Следственного дела» позволило ответить на некоторые вопросы. Что помешало председателю, а затем заместителю председателя Чрезвычайной следственной комиссии К.А. Попову, ведшему или присутствовавшему в Иркутске практически на всех допросах по политическим делам особой важности с января по апрель 1920 г., воспользоваться всем объемом «Следственного дела» при составлении своеобразного «публичного отчета» о борьбе советской власти с «колчаковщиной»? Почему он ограничился публикацией только одного из вариантов стенографической записи показаний бывшего Верховного правителя, а в предисловии к книге признался в том, что «не дал полной и исчерпывающей истории и картины самой колчаковщины»?152
Видимо, составители «Допроса Колчака», определив целью своего исследования «дать путем этого допроса историю не только самой колчаковщины в показаниях ее верховного главы, но и автобиографию самого Колчака, чтобы полнее обрисовать этого «руководителя» контрреволюционного наступления на молодую советскую республику»153, сознательно отвлекали внимание историков от более «капитальной» исторической темы — судебного процесса на Атамановском хуторе.
В качестве доказательства этого предлагаем рассматривать установку члена Сиббюро, председателя Сибревкома И.Н. Смирнова, высказанную им в день открытия судебного процесса на закрытом заседа-
312
АДМИРАЛ A.B. КОЛЧАК И СУД ИСТОРИИ -^
нии по обсуждению «руководящих директив» ревтрибуналу: «Ведь этот процесс явится большим политическим митингом. После того, что будет о них обнаружено на суде, они уже как политическая партия погибли [.„] Настроение масс переходящее, и это мы должны учесть»154.
Не случайно государственный обвинитель А.Г. Гойхбарг в своих обзорных статьях о процессе, где «судились не только колчаковцы, но и породившие и поддержавшие колчаковщину партии: кадеты, эсеры и меньшевики», список «преступлений» начал с роли правых социалистических партий. «Теоретически мы убеждены, — писал он, — что правые социалистические партии, участвуя во власти, являются только прислужниками буржуазии, ее лакеями, что они сейчас необходимы буржуазии и военщине, как демократический фиговый листок, прикрывающий перед трудовыми массами их безобразную наготу. На суде это наше теоретическое убеждение получило себе драматическое подтверждение в смешных и страшных картинах сбрасывания этого фигового листка буржуазией и военщиной»155.
Вторым доказательством являются стенограммы судебного процесса. С источниковедческой точки зрения необходимо отметить, что информация о каждом его заседании, публиковавшаяся «Советской Сибирью» целыми полосами, грешила многочисленными искажениями156.
«Большой политический митинг» был использован иркутскими и омскими большевиками для вымарывания роли народного движения в свержении верховной военной диктатуры. На основании предварительных следственных материалов, на 90 процентов созданных Чрезвычайной следственной комиссией при Политическом центре, они насадили выгодные для них оценки политической ситуации в Сибири, однобоко выпятив мнимые заслуги Ревкома с дальним прицелом — дис-іфедитировать сибирские небольшевистские социалистические партии.
Само же производство процессуальных действий носило на себе печать мировоззрения «неокрепшей демократии Сибири» и изначально приняло континентальную систему. Два необходимых элемента: 1) наличие в факте, событии, ставшем известным органу дознания, признаков преступления и 2) наличие достаточно серьезных данных, что преступление действительно было совершено или подготовлялось, — самым вольным образом интерпретировались в обвинительном заключении Гойхбарга.
