Адмирал Колчак и суд истории - Дроков С.В.
ISBN 978-5-9524--3720-3
Скачать (прямая ссылка):
Из приведенной дискуссии ясно видны принципы защиты: апелляция к логике и здравому смыслу, к суду, а не к публике, а также использование слабых начатков советского законодательства. Эти принципы прямо противоположны тем, которые использовало обвинение.
В ходе судебных заседаний случались моменты, когда защита внешне добивалась значительных успехов. 27 мая она смело перехватила инициативу и атаковала трибунал ходатайствами о приобщении к следственным делам подзащитных целого ряда документов, существенно корректирующих навязанную обвинительным заключением мотивацию их деятельности в составе правительства121. И если на первых порах обвинитель Гойхбарг не сдерживал этот натиск, то спустя время между ним и защитниками был начат самый настоящий торг.
Сами обвиняемые в ходе процесса придерживались тактики, когда из всего набора патетических обвинений ими вычленялись конкретные обвинения, по опровержению которых они и выступали. Естественно, защита давала свою общую концепцию деятельности обвиняемых, их причастности и ответственности за деяния колчаковского правительства на общем фоне политической ситуации. Наиболее скон-центрированно эта позиция отразилась в их заключительных речах.
Видимо, напряженная атмосфера в зале заседания вынудила защитника Аронова начать свою речь с панегириков в честь обвинения, и он заявил: «Слишком страшны преступления [...] Здесь говорил обвинитель, и его устами говорило обвинение. Здесь говорила вся советская Россия устами обвинителя, здесь говорили все рабочие и крестьяне устами обвинителя. Здесь говорил мировой пролетариат, который предъявлял счет правительству Колчака, правительству богачей и кулаков [...] Защита считает: то, что прошло перед нами, бледнеет перед теми
АДМИРАЛ A.B. КОЛЧАК И СУД ИСТОРИИ *=SA-IS^
фактами ужаса и террора, которые освещались за время колчаковской власти»122.
Однако последующая структура построения речи указывала на явное желание Аронова этими словами осмеять громкую патетику обвинителя и даже, более того, показать бездоказательность обвинений и искаженное представление о политических событиях в Сибири в период Гражданской войны.
Начав с 12-й статьи основных положений уголовного права РСФСР, он заострил внимание на причинах, по которым подзащитные («имеющие заслуги перед рабочими и крестьянами») попали в Сибирское правительство. Подчеркнув факт, что «данными дела установлена их безучастность» в антибольшевистском движении, Аронов произнес слова, грубо идущие против гойхбарговской концепции политической жизни:
«Никто из этих лиц не принимал участия ни в каких боевых организациях, поставивших целью свержение советской власти в Сибири. Таких данных на этом суде не было, да и свержение советской власти в Сибири произошло помимо какой-нибудь вооруженной силы»123. Выступление Чехословацкого корпуса и, как результат, падение советской власти, происшедшие только под влиянием стран—членов Антанты, послужили предпосылкой для представителей проэсеровской Сибирской областной думы провозгласить думскую власть. Поддержка широкими слоями населения демократических преобразований и станет причиной, подтолкнувшей «правые социалистические и демократические элементы», «прежних служащих различных учреждений» из числа подзащитных поступить на службу новой власти.
От «общего к частному» защитник выделил политическую нейтральность подзащитных, пришедших в Сибирское правительство «налаживать ту часть аппарата, с которой они были знакомы и по своим знаниям и по своему практическому опыту». Именно в это время три силы: первая — «буйная, разгульная, жестокая атамановщина», вторая — «иностранная вооруженная сила» и третья — «волна беженцев из помещиков и дворянства [...] бежавшие в Сибирь, чтобы компенсировать, что потеряли при советской власти»124 — и возвели верховную военную диктатуру.
Примерами пусть слабых, но посильных попыток противостояния разрушительным тенденциям реакционных военных кругов защитник представил деятельность Шумиловского, Преображенского, Ларионова, Грацианова, Введенского, Василевского, Червен-Водали и Клафтона,
303
СВ. ДРОКОВ
назвав их «элементами, разделявшими демократические принципы, которые оторвались от родственных им организаций»125.
Подводя итог судебному разбирательству, Аронов заявил: «Перед вами прошла целая цепь обстоятельств, которые с неоспоримостью свидетельствуют, что обвиняемые не играли руководящей роли в этом правительстве. И если можно говорить об этих лицах как о членах правительства Колчака, то разве только в том смысле, в каком эти лица напоминают нам о существовании правительства, с его кошмарными преступлениями и насилиями. Было бы, однако, глубоко несправедливо все злодеяния, все ужасы, которые совершены колчаковским правительством, отнести не на счет Михайлова, не на счет Тельберга и Жардецкого, атамановщины, не на счет тех, которые в действительности были руководителями этого правительства, а на счет сидящих на скамье подсудимых. Главных виновников здесь нет»126.
Совсем в ином ключе построил свою речь защитник Айзин. Осторожно он дал понять: преследуемая Гойхбаргом цель «политически умертвить колчаковщину» схожа с мотивами «квази-процесса» Верховного правителя по делу A.B. Катанаева и И.Н. Красильникова, когда тот заявил, что судебное разбирательство призвано «показать перед всем миром полную невиновность, полную справедливость, полную нравственность восхождения его на трон»127.
