Роман об Александре Македонском по русской рукописи 15 века - Ботвинник М.Н.
Скачать (прямая ссылка):
1 Хронографическая Александрия исследована и издана В. М. Истриным в книге: В. И с т р и н. Александрия русских хронографов. Исследование и текст. M., 1893.
Роман об Александре Македонском в русской литературе XV в.
747
языческих богов; это не мешало ему, впрочем, цитировать Гомера и восхищаться его героями (Александр в романе посещал Трою и вспоминал участников Троянской войны).
Отказавшись от исторической точности, автор сербской Александрии не пожалел зато красок для усиления занимательности романа. О похождениях Александра в диковинных землях повествуют здесь не только его письма: эти похождения становятся в сербской Александрии важнейшей темой рассказа, не менее важной, чем военная тема; приключениям Александра посвящена, в сущности, вся вторая часть романа (после гибели Дария). Важное место занимает и любовная тема. Сделав Александра жертвой «женской злобы»,2 автор Александрии не раз, однако, упоминает в романе и добрых женщин: верную подругу Ахилла Поликсену, «все-любимую и всесладкую» мать Александра Олимпиаду, «марсидонскую царицу» Клеопилу Кандакию и в особенности — «паче всех жен красней-шую», украшенную «не токмо лепотою, но и душевными добродетелми» Роксану. Любовь Александра и Роксаны — совершенно оригинальная тема сербской Александрии, не известная ни Александрии Псевдокаллисфена^ ни популярной на средневековом Западе «Истории о битвах Александра» Леона Неаполитанского. Желая как-то расцветить образ Роксаны, средневековые мейстерзингеры придавали ей совсем иные, отрицательные черты — в одной немецкой поэме ей приписывалась, например, попытка утопить Александра; 3 сделать ее героиней-возлюбленной решился только автор сербской Александрии. В письме к матери Александр восхваляет «безмерную красоту лица» Роксаны и объясняет, что именно эта «женская любовь», «устрелившая» его сердце, побудила его впервые подумать о своих «домашних»; умирая, Александр трогательно прощается со «светом своих очей» Роксаной: «Остани же ся с богом, милая моя любви». Но Роксана не согласна жить без Александра. Разорвав царскую багряницу, она рыдает над мертвым мужем: «Александре, всего мира царю, макидонское солнце, луче ми есть зде с тобою умрети, а от тебе разлучитись не могу», и, взяв меч Александра, закалывается у его гроба.
Сложность построения сербской Александрии, яркость отдельных сцен, глубокая разработка ряда тем (мы еще вернемся к этим темам в дальнейшем изложении), — все это делает ее несомненно одним из выдающихся памятников средневековой беллетристики. По словам А. Н. Be-селовского, сербская Александрия «смело может стать наряду с прославленными Александриями Запада».4
2 Значение темы «женской злобы» в сербской Александрии отмечено в обширном исследовании А. Н. Веселовского, посвященном этому памятнику: А. Н. В е с е л о в с к и й. Из истории романа и повести, вып. I. — СОРЯС, т. XL, № 2, СПб., 1886, стр. 436.
3Cm.: G. Сагу. The Medieval Alexander. Cambridge, 1956, стр. 237—238 и 340—341.
4 А. Н. Веселовский. Из истории романа и повести, вып. I, стр. 436.
10*
148
Я, С. Лурье
Как и где возник этот памятник и при каких обстоятельствах он проник в Россию? Происхождение памятника, обычно именуемого в нашей научной литературе сербской Александрией, далеко не ясно. Древнейшие доступные нам южнославянские списки этого произведения, как и русский список Ефросина, относятся к XV в. (в литературе имеются сведения о южнославянских списках XIV в., но они, по-видимому, не сохранились).5 Древнейший греческий список памятника, сохранившийся в Вене и опубликованный А. Н. Веселовским, уступает славянским спискам по древности (он относится к XV—XVI в.) и не может считаться их оригиналом— он имеет существенные пробелы в тексте (выпущены все приключения Александра до и после его победы над Пором).6 Сохранились и более полные греческие списки, но они еще моложе по времени (XVII в.),7 и текст их также не может считаться протографом славянского текста. Язык славянских и греческих списков не облегчает решения вопроса о происхождении памятника: в славянских текстах встречаются явные грецизмы, а в греческих — славянизмы (слова «закон», «воевода», вошедшие уже, впрочем, в греческий язык в XVI—XVII вв.); кроме того, собственные имена и в тех и в других текстах имеют типично латинские окончания («Ламедауш», «Вринуш» и т. д.). Могут быть поэтому предложены разные объяснения истории памятника. Возможно (к этой мысли склоняется большинство исследователей), что первоначальный текст этого романа из жизни греческого царя был все-таки греческим, но уже в XIV в. памятник был переведен на славянский язык. Местом этого перевода могла быть, вероятно, Далмация, где возникли (или были переведены) и другие беллетристические памятники мнимоисторического характера («Троянские притчи», «Сказание об Индийском царстве» и др.), или Сербия, поддерживавшая при королеве Елене (конец XIII—начало XIV в.) культурные связи с Византией.8 Может быть, однако, роман
5 В статье «Alexandreida» в «Югославской энциклопедии» Дж. Радойчич указывает, что в Народной библиотеке в Белграде был список Александрии конца XIV в., писанный на бомбицине, но он сгорел в 1941 г. (Encyclopedia Jugoslavije, I. Zagreb, 1955, стр. 57). В архивном инвентаре из Зары 1389 г., перечисляющем наследственное имущество одного купца, упоминалась книга об Александре «in littera sclava», но эта рукопись не сохранилась (С. J і г е с е k. Eine slavische Alexandersage in Zara 1389. — Archiv fur slavische Philologie, Bd. XXV, 1903, стр. 157—158).
