Особый отдел империи - Борисов А.
ISBN 5-224-01443-3
Скачать (прямая ссылка):
Рачковским было инспирировано одно из наиболее громких дел русской заграничной охранки 1880—1890
172 Ярдов, известное как «дело бомбистов», или «дело дина-Іртюй мастерской». Это была тщательно спланирован-Щя им в 1889 году операция по созданию в Париже из цЙКла русских эмигрантов террористической группы, Целью которой являлась подготовка покушения на Александра III. Все задуманное осуществлялось под строгим Йнтролем охранки. Центральная роль принадлежала Шгенту Рачковского «сотруднику Л.», бывшему студенту Санкт-Петербургского университета Абраму Геккельма-Iftr (тогда известному как Ландезен, затем — Гартинг). Получив задание сформировать террористическую группу, он сумел вовлечь в нее радикально настроенных эми-фантов: князя Накашидзе, Е.Д.Степанова, П.Н.Ka-шинцева (он же — Ананьев), А. Л. Теплова и Б. Рейн-щтейна. С помощью двух пиротехников-французов, один йэ которых — Бинт — был агентом французской тайной Полиции, другой — А. Виктор — революционным французским радикалом, в предместье Парижа было налажено Производство бомб. Весь ход операции контролировался Рачковским и его агентами. Внимательно следили за ней и в Петербурге. О готовящемся покушении было сразу же доложено Александру III.
М. Н. Покровский в книге «Дипломатия и войны царской России в XIX столетии» теснейшим образом связывает всю эту операцию с развитием дипломатических отношений России и Франции и заключением в итоге союза двух стран. Весной 1890 года русский министр внутренних дел довел до сведения французского правительства, что в Париже, по полученной им информации, готовится заговор. Сведения были, безусловно, точны, и русские агенты во Франции скоро указали местной полиции тех лиц, которые принадлежали к террористической группе. Парижская полиция тут же начала усиленно, но осторожно следить за «нигилистами», поддерживая при этом тесную связь с «главой террористической организации», провокатором Ландезеном. Была ли эта подробность неизвестна русскому посланнику в Париже, барону Моренгейму, или он очень торопился закрепить русско-французское «доброе согласие» еще прочнее, чем это могли сделать займы, но только он потребовал от французского министра внутренних дел, известного своей энергией Koh-стана, немедленного ареста нигилистов. Но французской
173 полиции — вернее всего, через Ландезена — известно было, по-видимому, что заговор еще весьма далек от полной зрелости, а декорум, который и в этом деле хотело сохранить республиканское правительство, требовал, чтобы виновные были захвачены непременно с поличным, с их «адскими машинами». Пока Ландезен не доставил куда следует эти «машины», все дело могло быть провалено из-за чрезмерной торопливости. Констан даже явно бравировал положением, собравшись уехать из Парижа вместе с президентом Карно и запретив своим агентам приступать к аресту до его возвращения.
Моренгейм, крайне встревоженный этой непонятной для него небрежностью, обратился с новыми настояниями уже к премьеру Рувье и министру иностранных дел и, заручившись их согласием, поспешил повидать Кон-сгана уже на Лионском вокзале, где тот дожидался Карно. Главный начальник французской полиции еще раз успокоил русского дипломата и весьма ловко использовал его необычный визит для новой франко-рус-ской демонстрации: как раз в эту минуту президент республики прибыл на вокзал, и Моренгейм, конечно, должен был вместе с Констаном его приветствовать. Карно был очень польщен, а газеты на другой день отметили этот факт, обставив его соответствующими комментариями. Невольный виновник торжества в эту минуту был у крайнего предела отчаяния: ему только что донесли, что главный из русских нигилистов не сегодня-завтра уезжает в Россию. За Констаном послали чиновника в провинцию, чтобы добыть от него необходимый приказ. Но министр внутренних дел выдержал характер до конца и арестовал «нигилистов» только после своего возвращения в Париж.
Тем временем при проведении испытания «метательных снарядов» смертельное ранение получил один из членов группы — Анри Виктор. Однако буквально за час до смерти он успел дать сенсационное интервью, в котором прямо заявил, что готовил «вместе с русскими братьями покушение на Александра III, надеясь таким образом помочь им избавить свою родину от тирана». Большего подарка для Рачковского придумать было трудно. Немедленно были откомандированы все пишущие на «пользу России» французские перья. Благодаря
174 'Ш. Гансену интервью Анри Виктора стало сенсацией французской прессы. Через некоторое время, 29 мая -4890 года, «бомбисты» Кашинцев, Степанов, Теплов и другие были арестованы. Провокатор же — Геккельман-УІандезен — сумел скрыться.
у Без сомнения, Констан руководствовался правильнім представлением о деле, отказываясь торопиться. Хотя заговорщиков судили и без присяжных, обвинив их Jfte в заговоре, а только в хранении взрывчатых веществ с преступными целями, все же не обошлось без оправдательных приговоров: улики были еще не все налицо. Но русское правительство было довольно и этим: как-никак, а это была первая услуга на том поприще, где услуги всего более ценились. Моренгейм официально благодарил «французское правительство, и один очень хорошо осведомленный в закулисной стороне дела свидетель — Ган-сен — заявлял в печати, что с этой минуты окончательно без тени сомнения признана возможной прочная дружба России с Францией. А день 29 мая 1890 года — день ареста русских «нигилистов» — сделался одной из самых знаменательных дат в истории русско-французского союза.
