Особый отдел империи - Борисов А.
ISBN 5-224-01443-3
Скачать (прямая ссылка):
> В гораздо более деликатное положение попало министерство того же Фрейсине, когда в 1885 году амнистировало князя Кропоткина, в качестве анархиста отбывавшего наказание по приговору французского суда. Весьма возможно, что в Париже просто не отдавали себе ясного отчета относительно значения Кропоткина в русском революционном движении. В Париже были немало удивлены, когда узнали, что, по петербургским представлениям, этот акт французского правительства «затруднит дальнейшее развитие дружественных отношений России и Франции».
Префект парижской полиции Jl. Андрие, помня об этом инциденте, а также имея в виду )^>ийство Александра II, обращался к русскому правительству со словами о том, что «есть раны, которые требуют раскаленного железа, и нигилизм из числа таких ран... Для страшных болезней нужны страшные лекарства. Следует также прибегнуть к силе денег. Купленный продаст и сообщников... у нас, во Франции... сумма тайных расходов очень велика».
Под покровительством Андрие в качестве парижских агентов «Дружины» начали свою полицейскую карьеру -Рачковский и Бинт. О поездке в 1881 году в Париж в связи с планами «Дружины» убить Гартмана говорит в своих воспоминаниях С. Ю. Витте. В Париже «под видом изучения рабочего вопроса, а между тем более сыщиком нигилистов» находился тогда же С.С.Татищев.
115 «Дружинниками» становились многие чиновники русского посольства в Париже. Таким образом, активность «Дружины» во французской столице была весьма велика и находила поддержку многих официальных французских лиц. Татищев, например, встречался в Париже с премьер-министром и министром иностранных дел Франции Гамбетгой. Следует, очевидно, иметь в виду, что у русско-французской дружбы, кроме политической стороны в общем смысле, была еще сторона политическая в том более специальном смысле, в каком говорят о политическом преступлении или о политической полиции. Позабыв об этой -стороне, нельзя понять многое во взаимных отношениях французской дипломатии и русского двора.
«Отчет» указывает, что во главе парижской агентуры «Священной дружины» первоначально стоял Клеман Фабр де Лагранж, который характеризуется в нем как «один из известнейших полицейских чиновников времен Империи». Известный французский публицист Э. Керат-ри называл Лагранжа «наиболее опасным для общественного порядка человеком» во всей Франции. Очевидно, опыт Лагранжа по части различного рода политических провокаций и убийств привлек внимание «дружинников».
Кроме убийства Гартмана, «Дружина» замышляла убить П. А. Кропоткина и издателя газеты «Intransigeant» («Непримиримый») А. Рошфора, к которому в 1880 году обращалась «Народная воля». Как и план убить Гартмана, эта затея была полной авантюрой, помощь же Лагранжа была оценена «Дружиной» весьма критически. В «Отчете» говорится, что «он оказался совсем не подходящим для своей новой роли — раскрытия русской крамолы за границей... особые свойства русского революционного движения и русских эмигрантов были ему совершенно непонятны. К тому же он был стар и очень дорог». Поэтому от его услуг отказались. Однако такое объяснение со стороны составителей «Отчета» было явной попыткой выдать нужду за добродетель, поскольку на самом деле Лагранжу пришлось оставить службу в «Дружине» из-за разоблачений в «Intransigeant».
Если собственно «агентурная» деятельность «Дружины» и Лагранжа оценивалась в «Отчете» с определенной
116 |олей «объективности», то не таково было отношение Іфзо составителей к степени успешности другой важной Стороны деятельности «Дружины» — литературной провокации. В «соображениях» одного из «дружинников» о «газетной агентуре» говорится о необходимости «статьями влиять на иностранную печать в целях Святой Дружины». И здесь, как считали авторы «Отчета», в полной !мере проявился «талант» оказавшегося в сентябре 1882 года во главе парижской агентуры «брата № 729». Все члены «Священной дружины» назывались «братьями», их имена скрывались за номерами. «Братья» группировались по «пятеркам», и каждый из них должен был знать только организатора своей «пятерки», которого называли «старшим братом». «Брат № 729» считался в «Дружине» человеком умным, образованным и крайне энергичным. «Ко всем его качествам необходимо еще прибавить, что он свой человек во французском литературном и журнальном мире; это представлялось крайне важным, так как делало для него более легким и удобным установление постоянных сношений с некоторыми органами прессы и даже как бы некоторое на них воздействие. Брат № 729 предложил поместить во французских газетах несколько статей, в которых нигилисты были бы представлены в их настоящем свете. Этим путем казалось возможным лишить их симпатий французского общества, не имеющего ясного понятия о русских революционерах и смотрящего на них как ни в чем не повинных жертв. Действительно, брат № 729 вошел в сношение с редакторами некоторых консервативных газет». При этом назывались «Figaro» и «Gaulois». Далее сообщалось, что «борьба, поднятая этими органами против русских нигилистов, служит лучшим доказательством успешности действий брата № 729». Так составители «Отчета» писали о П. В. Корвин-Круковском, соавторе А.Дюма-сына, а впоследствии — С.С.Татищева. Kop-вин-Круковский, живший в Париже с 1875 года, был там поверенным Татищева, и возможно, что последний привел его в «Дружину».
