Особый отдел империи - Борисов А.
ISBN 5-224-01443-3
Скачать (прямая ссылка):
К услугам иностранцев III Отделение было вынуждено прибегать и в последующие годы. Так, в июне 1879 года Клеточников сообщил землевольцам, что в Париже
103 некий капитан Купер изъявил желание «быть русским шпионом для раскрытия революционной организации и комитета за границей», и «кандидату в шпионы» было предложено немедленно приехать в Петербург для переговоров в III Отделении.
Осознавая, что политическая эмиграция неразрывно связана со всем российским революционным движением, в последние месяцы своего существования III Отделение сделало еще одну попытку реанимировать деятельность заграничной агентуры. Новый начальник III Отделения, бывший харьковский генерал-губернатор граф М. Т. Лорис-Меликов, занимавший с 9 фіевраля 1880 года также пост главного начальника Верховной распорядительной комиссии по охранению государственного порядка и общественного спокойствия, предпринимает ряд мер по усилению политического сыска за границей. Необходимость их диктовалась, по его мнению, во-первых, тем, что существовала связь «революционных заграничных кружков с действиями злоумышленников, живущих в России», а во-вторых, «крайней скудостью и нередко ложностью» сведений, которыми располагало «по этой части» III Отделение. Поэтому в апреле 1880 года для организации «внешней политической агентуры» в Румынию, Швейцарию и Францию был командирован состоявший при Верховной распорядительной комиссии эмиссар Лорис-Меликова полковник М. Н. Баранов, а в Пруссию — действительный статский советник камергер В. М. Юзефович.
Баранов, в частности, должен был собрать сведения о деятельности русской политической эмиграции, проверить работу тайных сотрудников заграничной агентурной сети III Отделения, по возможности укрепить эти отделения за рубежом, а также ознакомиться с деятельностью иностранных спецслужб и по итогам своей поездки составить проект перестройки Заграничной охранки. Во Франции Баранов, подробно ознакомившись с работой парижской политической сыскной агентуры и отметив «несомненное преимущество ее перед нашей», смог договориться с префектом Парижа о реорганизации русской Заграничной агентурной сети с помощью французских коллег при непосредственном участии помощника префекта господина Мерсье и других руково-
104 дателей секретно-наблюдательной части парижской полиции.
: и Знакомство Баранова с практической деятельностью французской полиции по организации наблюдения за политической эмиграцией привело его к выводам о крайней убогости, примитивности и малоэффективное™ «ра-бовд» агентов собственного, русского политического сыска за границей. По его мнению, только в Румынии, где находился «способный агент», русская секретная агентура действовала вполне нормально. В Швейцарии Он считал необходимым значительно улучшить агентурную деятельность. Уже летом 1880 года в Женеву был Послан некто И. Савченко, которого Баранов охарактеризовал как очень способного агента.
• Естественно, больше всего Баранова привлекал Париж — один из крупнейших центров русской политической эмиграции. В докладе Лорис-Меликову от I Нюня 1880 года он отмечал недостаточность агентурной деятельности III Отделения в Париже: «Надзор... производится посредством одиночных, часто случайных, малоизвестных агентов. Получаемые таким путем сведения весьма отрывочны, часто не верны, а иногда противоречат одно другому», — и констатировал: «Успешность одиночных розысков, особенно в чужой стране, одного или нескольких мелких агентов — без поддержки местной полиции и без руководства на самом месте действия развитого и разумного лица — почти невозможна». Баранов указывал, что «Париж — центр революции» и поэтому «главное наблюдение русской секретной политической агентуры должно быть сосредоточено там, т.е. в самой главной квартире обшей крамолы».
Находясь в столице Франции, Баранов пытался опереться на «нужных людей» и, по его словам, «не найдя таковых среди русских», обратился за содействием к парижскому префекту — главе столичной полиции Луи Ацдрие, который был вполне «расположен к русскому правительству». Установив с ним доверительные отношения, Баранов создает русскую секретную агентурную сеть при парижской префектуре. Практическое руководство ею было возложено на ближайшего помощника префекта Мерсье, сотрудника секретно-наблюдательной части парижской полиции, который по совместительству
105 стал тайным агентом русской полиции и должен был обзавестись собственной агентурой. Он получил для этого от царского правительства около 20 300 франков. Общее руководство и наблюдение за деятельностью Мерсье взял на себя сам префект. «Андрие желает,— писал Баранов, — чтобы о характере организации русской агентуры в Париже и его участии в этом в России было известно лишь его императорскому величеству и главному начальнику Верховной распорядительной комиссии... Кроме того, Андрие желал бы, чтобы, если возможно, помимо проектируемой агентуры, в Париже не было агентов III Отделения...»
Глубина разочарования Баранова работой русской Заграничной агентуры была столь велика, что петербургский инспектор сделал наивную попытку наладить сыск с помощью людей, не говорящих по-русски и, естественно, не знавших российской революционной среды. Но эти препятствия не смутили Баранова. В помощь Андрие, Мерсье и другим «месье» был нанят переводчиком за 150 франков в месяц бывший судебный следователь, студент Парижского университета Мурашко. Однако в июне 1880 года Баранов писал Лорис-Меликову: «Сознаю, что Мурашко не вполне то, что было бы нужно, но взять неоткуда, да и было бы рискованно искать нового переводчика». В Петербург полетели многочисленные донесения. Но попытка создания русской секретной агентурной сети в Париже с помощью французской полиции большого успеха не имела. Уже в сентябре 1880 года Баранов доложил Лорис-Меликову, что сведения, которые поступали от Мерсье, содержат «в себе мало интересного с правительственной точки зрения».
