Особый отдел империи - Борисов А.
ISBN 5-224-01443-3
Скачать (прямая ссылка):
47 переиздаваемую в Европе. Французский литератор-монархист по личному приглашению императора Николая I посетил Россию и описал ее как страну варваров и рабов, государство всеобщего страха и бюрократической тирании.
Кроме того, Толстой представлял III Отделению сведения о русских эмигрантах и вообще «обо всем, касающемся до высшей политики Европы». Он вращался в соответствующем ему кругу. В министерские кабинеты его не пускали, но зато с ним говорили о вещах, о которых с дипломатом говорить не станут. Кроме того, он лучше видел настроения улицы, чем не высовывавшие носа из русского посольства дипломаты. Донесения Толстого были ярки и колоритны. Это своего рода «за»-писки очевидца» о февральской революции во Франции. В предвидении грядущих политических событий он проявлял незаурядную прозорливость. «Все крупные города, — размышлял этот агент-литератор в одном из донесений 1848 года, — в которых правительство имело неосторожность допускать открытие многочисленных фабрик, являются, особенно в дни, когда работа не производится, ареной шумных сборищ, обычно предшествующих бунтам. Вообще фабричные рабочие составляют самую беспокойную и самую безнравственную часть городского населения...»
В Петербурге узнали о демонстрации 15 мая в Париже и получили ее самое яркое и подробное описание от того же Якова Толстого. По его донесениям в российской столице могли изо дня в день следить за подготовкой июньских дней, и самые эти дни дали еще одну яркую страницу в писаниях «собственного корреспондента» николаевской тайной полиции.
«В моей последней депеше, — писал 19 октября 1848 года Яков Толстой на французском языке — конечно, агенты III Отделения, если они оперировали за границей, тоже обязаны были пользоваться „дипломатическим диалектом", — я обращал внимание на многочисленные шансы Луи Бонапарта сделаться президентом республики. Это предвидение оправдывается все более и более с каждым днем, и сегодня относительно его успеха нет никаких сомнений. Одно особенное обстоятельство дало мне возможность собрать сведения насчет
48 Намерений принца Луи Наполеона в этом отношении. і0дин из моих английских друзей, м-р Форбс Кемпбелль, гйеяовек выдающегося ума, мой близкий приятель в течение уже нескольких лет, приехал на три дня в Париж. 0н сотрудничает в „Таймсе", „Морнинг Кроникль" и других газетах и имел случай оказать большие услуги Луи Бонапарту, когда тот жил в Англии. Он знаком Іакже с г. Тьером, так как перевел на английский язык Книгу Тьера о „Консульстве и Империи". В течение трех дней, которые г. Кемпбелль провел в Париже, 16/28, -17/29, 18/30 октября, он каждое утро в 11 часов отправлялся к принцу Луи и оставался у него часа два; потом он отправлялся к г. Тьеру и совещался с ним несколько часов; остаток дня он проводил со мной, обедал у меня со мною вместе, таким путем я узнавал от него о политических разговорах, которые он имел в течение дня с этими двумя личностями. Я тщательно их запоминал и спешу воспроизвести ниже.
Во-первых, г. Кемпбелю, который является директором Колониального банка, по-видимому, было поручено вести переговоры о займе в 40 тысяч фунтов стерлингов. Принц изложил ему трудности своего положения, так как он должен бороться против партии Насиональ, т.е. Кавеньяка, редакторы которого захватили все высшие места в республике, а также против красных республиканцев (Ледрю-Роллен), которые располагают огромными суммами (!) и делают все, что можно себе представить, чтобы помешать избранию Луи Бонапарта. Он очень боится, что до 10 декабря, дня, назначенного для выборов, его враги устроят восстание против его кандидатуры. Г. Кемпбелль должен был изложить ему все трудности заключения займа на лондонской бирже, где капиталисты дают деньги только под солидные гарантии, а не под авантюры. Сообщив мне об этих переговорах, он спросил меня, не было ли бы расположено русское правительство снабдить принца этой суммой и не могу ли я его связать с нашим посланником г. Киселевым? Я решительно восстал против этого предположения, обратив его внимание на то, что русское посольство никоим образом не может вмешиваться во внутренние дела Франции и помогать какой бы то ни было партийной интриге.
49 После этого мне стало ясно, что г. Кемпбелль является некоторого рода эмиссаром принца Луи, и чтобы отвлечь его внимание и покончить этот разговор, я обратил все дело в шутку. Я спросил его, что же Луи Бонапарт мог бы дать России в обмен на миллион, который он от нее требует? „Все возможные уступки", — с жаром ответил г. Кемпбелль. „Россия может, таким образом, купить главу республики?" — спросил я. „И всего только за один миллион франков, что, разделенное на четыре года президентства, дает 250 тыс. в год. Согласитесь, что это не дорого! Я вам гарантирую, что за эту цену он будет в вашем полном распоряжении", — ответил мой собеседник. „Обяжется ли он, по крайней мере, употребить весь свой авторитет на то, чтобы почистить Францию от польских и русских эмигрантов?" — „Я отвечаю, что он примет на этот счет формальное обязательство: так как он находится в самом трудном положении, в каком человек может находиться; с деньгами он победитель, без денег он погиб; словом, это для него быть или не быть!"»
