Особый отдел империи - Борисов А.
ISBN 5-224-01443-3
Скачать (прямая ссылка):
348 г Еше 29 ноября 1910 года Виссарионов писал Kpa-рйльникову лично и совершенно секретно:
і, «По приказанию г. товарища министра внутренних |рЛ в дополнение к личным моим переговорам с Вами
Шесть просить Ваше высокоблагородие, не призна-Вы своевременным вступить в настоящее время в ение вопроса с „Шальным" о возможности его в Россию, и в частности в Петербург. Инициатива л никоим образом не может и не должна исходить |от „Шального". Необходимо лишь его согласие в случае !предложения ему этой поездки кем-либо из больших Зіюдей. Та роль, о которой я лично говорил с „Шальным" р с Вами, представляется для него наиболее соответст-фенной, хотя и может видоизменяться в зависимости от ^обстоятельств дела. Все средства, которыми мы располагаем, будут обращены к тому, чтобы гарантировать уЩальному" удачное выполнение при исключительно ІСгрожайшем соблюдении его положения. Итак, не теряя лш одной минуты, обсудите и сообщите результаты».
Комиссия Раппа колебалась в своих предположениях, готовая заподозрить самых крупных эсеров, живших в" Париже. В Департаменте полиции точные указания отсутствовали. Но псевдоним Загорской был взят из названия романа Дюма «Графиня Шарни», что указывало на женщину (такие клички для мужчины, как «Катя» и тому подобные, очень редки). Имелись кое-какие указания на то, что в доме Загорской в Париже бывали видные социалисты-революционеры, и содержание дома должно было обходиться ей недешево. Поэтому по приезде в Париж комиссар Временного правительства за границей при первом же допросе Красильникова предложил ему подтвердить или отвергнуть его догадку. Красильников признался, что «Шарни», или «Шальной», — действительно Загорская, но из-за личных отношений с «Шарни» просил от подобных расспросов его освободить. «Шарни» не могла быть вызвана на допрос, ибо выбыла на юг Франции.
В Департаменте полиции не оказалось никаких документов о «Луи», «Рауле», «Туристе», «Янусе», «Гамлете», «Манчжурце». С ними имел дело лично Красильников.
349 Однако выяснилось, что «Туристом» был Рауль Жоливе, француз, агент наружного наблюдения при Гартинге и Красильникове. Согласно донесению последнего, в 1913 году он «был уволен за надувательство, за посылаемые им ложные донесения, тогда как он находился у своей жены — далеко от места наблюдения». Жоливе обратился к Бурцеву и предложил ему продать какие-то документы и сделать разоблачения, но дело не состоялось только потому, что у Бурцева не было денег. А между тем Жоливе, бывший агент парижской полицейской префектуры, был отлично рекомендован Красильникову, и при расчете с ним, несмотря на изобличение его в обмане, ему, кроме полного расчета, выдано было еще вознаграждение в размере месячного содержания.
«Рауль», секретный сотрудник, освещавший Бурцева, был сыном Жоливе.
Под кличкой «Янус» скрывалась мадам Ришар. Работая в охранке, давала сведения Бурцеву, а затем, перейдя на службу к Бурцеву, давала сведения о Бурцеве Бинту. В архиве Заграничной агентуры имеется много писем Бурцева, доставленных госпожой Ришар.
Охранным мастером на все руки был сотрудник «Гретхен», похитивший свою кличку у фаустовской Маргариты, — Игнатий Мешков, он же Кокочинский. Родился в Лодзи в 1881 году. В 1898 году поступил вольноопределяющимся на военную службу и с этого момента вошел в сношения с революционными организациями Лодзи. Распространял нелегальную литературу среди солдат и офицеров и скоро занял выдающееся положение в Бунде. Там его партийная кличка была «Павел». В августе 1906 года Кокочинского отправили делегатом на 7-й бундовский съезд, затем назначили секретарем Центрального бюро заграничной организации Бунда. В 1910 году Кокочинский обратился письменно к Красильникову с предложением своих услуг. Предложение было принято, и с той поры Кокочинский с необычайным усердием осведомлял охранку обо всем, что делается в заграничных партийных кругах. От Заграничной агентуры Кокочинский получал жалованье от 12 до 15 тысяч франков в год. Освещал деятельность Бунда, польских социалистических партий, давал обстоятельные доклады о парижских социал-демократических газетах «Голос», «Начало»,
350 |іНаше слово» и сообщал подробнейшие сведения о различных заграничных партийных деятелях. Сфера наблюдения «Гретхен» не ограничивалась одной Францией, но ,распространялась и на Швейцарию. «Гретхен» докладывал также о событиях и партийных делах в России, ездил ?0 специальными поручениями охранки в Польшу. С ? 1914-го по 1917 год Кокочинский не принимал близкого ',участия в партийных делах, но, несмотря на это, продолжал по-прежнему осведомлять охранку о Бунде, меньшевистских организациях, составе редакции и направлении гйзет «Голос», «Наше слово» и так далее. Интересующие охранку сведения Кокочинский получал от некоторых неосторожных товарищей, которые рассказывали Коко-чинскому все, что знали о партийных делах, порой самых Конспиративных. Как запасной унтер-офицер из вольноопределяющихся 39-го пехотного Томского полка, уволенный в запас 25 октября 1902 года, Кокочинский подлежал в 1915 году призыву в войска, но Красильников выхлопотал ему отсрочку. На допросе Кокочинский признался в том, что состоял секретным сотрудником Заграничной агентуры. По показаниям Люстиха, известный деятель еврейского социал-демократического рабочего движения, «член ЦК Бунда, Медем был арестован по указанию „Гретхен"». Он же показал: «Дня через три после Известия о русской революции ко мне явился сотрудник „Гретхен" — Кокочинский и заявил, что он сам присутствовал при собрании революционеров, на котором было решено захватить бюро Заграничной агентуры». Люстих вместе с женою и заведовавшим канцелярией бюро Мельниковым вынесли из архива охранки ряд важнейших бумаг за последние пять лет, причем бумаги эти были возвращены лишь по требованию Раппа значительно позднее.
