Особый отдел империи - Борисов А.
ISBN 5-224-01443-3
Скачать (прямая ссылка):
307 как подозрительны другие лица, столь близкие к „знаменитостям". Если бы Ландезен и был шпион, то он бы ничего не прибавил к тем лицам. Но рекомендация Баха, жившего с ним, меня достаточно уверяла в личной добропорядочности Ландезена и в том, что он ничего общего с полицией не имеет. Самого Баха я тогда нимало не подозревал. Между прочим, он скоро сообщил, что получил выгодную работу у Ефрона. Тем лучше. Он попросил меня, чтобы я позволил ему привезти Ландезена в Рэнси. Побывали, был и я у них. Ландезен мне понравился. Он имел вид самого банального студента французского типа, добродушного, веселого, не особенно развитого, но, пожалуй, неглупого. Относительно радикальности я с ним не говорил, а больше о французских делах да о его занятиях. Впоследствии, когда мне пришлось порвать с эмигрантами, я, по желанию Ландезена, изложил ему свои взгляды на глупости революции; он мне поддакивал и предложил денег на издание моей брошюры. Теперь вижу, что он преловкий паренек. Мне, конечно, безразлично было и есть, но все же он надул меня. Я получил подозрение против Баха, но в Ландезене совершенно уверился, что он просто бурш, и довольно милый, и с полицией ничего общего не имеет. Ловок. Меня в этом отношении никто, кажется, не обманывал за последние годы моей заговорщицкой жизни. Правда, что тогда я уже не вникал и не интересовался. Но все-таки молодец парень!»
«Вечный студент» Геккельман оказался настолько талантливым провокатором, что когда под именем Ландезена он вошел в 1889—1890 годах в Париже в сношения с кружком русских террористов, то не был узнан никем, в том числе и Бурцевым. От русских эмигрантов, живших в Париже, он узнал явки петербургского народовольческого кружка, который и был весь арестован по его доносу. ПОЛИЦЕЙСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ ДЛЯ ТЕРРОРИСТОВ
План покушения на Александра III. — Создание лаборатории для бомбистов. — Народоволец Степанов об опытах с бомбами. — Инициатива Бурцева. — Деньги на бомбы от богатого дядюшки — Приезд Jl. в Россию. — Контакты Миллера с питерскими народовольцами. — Отзыв П.Дурново об агенте Л.— Решение Бурцева и Раппопорта вернуться в Россию. — На волоске от разоблачения. — Аресты в Поволжье. — Неожиданное появление «студента» в Париже. — Свидание назначено в Ренси. — Арест террористов на месте испытания бомбы. — Слежка Рачковского за группой «сотрудника Л.». — Исчезновение из Парижа. — Парижский процесс по делу русских террористов — Догадки Бурцева о личности провокатора. — Л. Менщиков о подноготной франко-русского союза. — Преступная деятельность заграничных агентов Департамента полиции. — Царские награды. — Крещение в православие.
Вершиной полицейских успехов Ландезена во второй половине 1880-х годов стало, несомненно, дело «парижских бомбистов». Инициатором разработки был его непосредственный начальник — Рачковский, настойчиво подталкивавший своего ученика и подопечного к сближению с наиболее радикальной частью русской революционной эмиграции, от которой, собственно, и исходила угроза трактов.
Рачковский поставил Ландезену задачу вовлечь эмигрантов террористического настроения в какое-нибудь боевое предприятие. Вместе со своим шефом Ландезен разработал провокационный план мнимого покушения на жизнь Александра III и на одном из тайных собраний подбросил народовольцам эту идею. Более нелепой идеи,
309 казалось бы, придумать было трудно. Однако предложение провокатора приняли. Согласно этому плану, он при участии народовольцев-террористов Накашидзе, Теплова, Степанова, Кашинцева, Рейнштейна и других организовал в Париже лабораторию по изготовлению бомб для террористического акта. Правда, непосредственный участник предприятия Евгений Степанов в своих воспоминаниях говорит об этом очень туманно. Дескать, он и его товарищи всего лишь готовились к революционной работе непосредственно в России, предпочитая не поднимать вопроса о предполагаемом ее характере. Впрочем, поскольку необходимым, условием предстоящего возвращения на родину члены кружка считали непременное овладение секретами изготовления бомб и метательных снарядов, постольку иллюзий относительно характера будущей революционной деятельности у них не возникало. Идея научиться изготовлять взрывчатые вещества и метательные снаряды возникла у части радикально настроенной эмигрантской молодежи, собиравшейся рано или поздно возвращаться в Россию, совершенно независимо от Ландезена, причем сразу в двух кружках. В один из них, куда входил, в частности, Борис Рейнштейн, Ландезен был вхож еще с 1887—1888 годов. О существовании другого кружка (Степанов, Кашинцев, химик Лаврениус и другие) ему стало известно только в начале 1889 года. Ввел его сюда Бурцев, который в своих воспоминаниях предпочел обойти этот явно неприятный для него эпизод. Зато другой участник этих событий — Степанов — рассказал об этой истории весьма подробно:
«И вот, совершенно независимо друг от друга и почти одновременно, в двух кружках парижских эмигрантов, состоявших из лиц хоть и знакомых между собой, но организационно ничем не связанных, было приступлено к производству опытов по приготовлению взрывчатых веществ и снарядов. Однако, благодаря крайней скудости материальных средств, опыты наши приходилось производить в чрезвычайно скромных размерах. Необходимые нам материалы и приспособления удавалось добывать в весьма ограниченном количестве, и дело наше двигалось очень медленно. Еще хуже стоял вопрос в смысле организации поездок, в конце концов,
