Особый отдел империи - Борисов А.
ISBN 5-224-01443-3
Скачать (прямая ссылка):
В январе 1912 года аббат прислал письмо министру внутренних дел А. А. Макарову, где спрашивал, удовлетворена ли его просьба о значительной сумме денег и по-прежнему ли русские чиновники отказываются предпринимать что-либо в России против франкмасонов. Вероятно, аббат написал министру, чтобы поставить его в известность, что он до сих пор ничего не получил, хотя кое-чего заслуживает, и тогда ему переслали скромное вознаграждение за несколько будущих донесений, которые на поверку оказались бесполезными политическими сплетнями.
Тем временем Алексеев уже выслеживал «масонских злоумышленников» в Петербурге, и от него поступило донесение о состоявшемся 11 марта 1911 года собрании двадцати подозреваемых в Музее изобретений и усовершенствований. В качестве наиболее активного пропагандиста он отметил В. В. Архангельскую-Овчинникову,
U Зах. Ml
289 которую охранка уже знала как радикальную феминистку с дипломом по истории философии Парижского университета. Алексеев свободно беседовал с ней, и она с увлечением убеждала его в могуществе масонства. Возможно, в результате этих бесед Алексеев осенью того же года и указал в донесении, что масоны приложили руку к убийству Столыпина 1 сентября 1911 года и что «Великий Восток» действует через «революционные комитеты по плану, выполнение которого пока лишь в самом начале»
В 1912 году, ознакомившись с донесениями Алексеева из досье охранки на масонов, новый директор Департамента полиции С. П. Белецкий отверг выводы о заговоре как безосновательные. Когда чуть позже великий князь Николай Николаевич, командовавший гвардией, потребовал от него расследовать, какое влияние оказывают масоны на офицеров гвардейских полков в Санкт-Петербурге, Белецкий вновь не обнаружил никаких улик, свидетельствующих о подрывной роли масонства, и на этот раз он назвал русских масонов обыкновенными «оккультистами».
Результат такой розыскной деятельности по «масонскому следу» был вполне предсказуем, так как французские масоны о российских братьях имели смутное представление, а сам Алексеев масоном никогда не был и в масонские ложи был не вхож. Обо всем происходящем в масонских кругах России ему пришлось судить по французской масонской литературе и сообщениям «Антимасонской лиги» Жюля Турмантена Тем не менее из присланных Алексеевым сообщений явствует, что еще в 1887 году группой эмигрантов й Париже была основана ложа «Космос». Между второй половиной 1904-го и началом 1905 года в парижские ложи было принято большое количество русских либералов и в их числе видные кадеты В. А. Маклаков и князь Павел Долгорукий. Причем оба они числились в списках ложи не под своими фамилиями, а под псевдонимами. Алексеев в результате своих изысканий делает выводы о том, что пропаганда масонства в России не только исходит из Франции, но и составляет даже «одну из немалых забот руководительного центра французского масонства», а французское масонство находится в прямой зависимости от иудейства.
Парижские сообщения Алексеева о российских масонах в Петербурге мало кого удовлетворили. Однако его
290 сводка была представлена Столыпину, который, ознакомившись с предполагаемым планом борьбы с масонами совместно с «Антимасонской лигой» и необходимыми для этого расходами, выразил желание, чтобы проект этот в принципе получил непосредственную санкцию его императорского величества, «лично интересующегося масонским вопросом». Судя по всему, председатель Совета министров и министр внутренних дел Столыпин видел серьезную угрозу со стороны масонских лож и собирался предпринять решительные меры против них.
Департамент полиции начал серьезную подготовку к предстоящему совещанию в верхах по масонскому вопросу. Тут и вспомнили о Ратаеве. Разумеется, доложить Департаменту полиции о масонских ложах Петербурга, сидя в Париже, Ратаев не мог. Все же он подготовил «Записки о масонстве», где отмечал «серьезное противогосударственное значение возрождения масонства в России и необходимость специальной борьбы с ним». Содержание «Записок» Ратаева, естественно, не отразило всей глубины проблемы. Зато по характеру конфиденциальной информации, эрудиции и общей культуре «Записки» Ратаева стоят на несомненной высоте. Но почему-то как раз именно эта, сильная сторона «масонских записок» Ратаева в Департамент полиции и подверглась нападению историка А. Я. Авреха, который в своей книге «Масоны и революция» счел их «политически крайне убогими».
Первая его «Записка о масонстве» поступила в Департамент полиции в марте 1911 года. «Масонство для России, — отмечал Ратаев, — явление не новое. Пришло оно к нам в первой половине XVIII века и затем периодически то появлялось, то исчезало или, вернее сказать, притаивалось, но неизменно и всегда, кроме горя и напасти, ничего с собой не приносило».
Еще в 1887 году в Париже группой французских и русских радикалов-космополитов была основана масонская ложа для русских эмигрантов «Космос». В числе ее основателей, указывает Ратаев, стояли русские профессора М. М. Ковалевский, Е. де Роберти и французский ученый русского происхождения Г. Н. Вырубов. Эта ложа в 1898 году посвящала русских профанов «целыми стадами». Вернувшиеся после 1905 года в Россию вчерашние эмигранты — члены французских лож — явились
