Научная литература
booksshare.net -> Добавить материал -> История -> Борисёнок Ю.А. -> "Михаил Бакунин и «польская интрига" -> 93

Михаил Бакунин и «польская интрига - Борисёнок Ю.А.

Борисёнок Ю.А. Михаил Бакунин и «польская интрига — M.: Российская политическая энциклопедия, 2001. — 304 c.
ISBN 5-8243-0208-1
Скачать (прямая ссылка): polskayaint2001.djvu
Предыдущая << 1 .. 87 88 89 90 91 92 < 93 > 94 95 96 97 98 99 .. 118 >> Следующая

Характерно, что первоначальное отношение Дзвонковского к руководству ПДО было негативным: по сообщению Клопфляйша, «он, находясь в раздоре с Демократическим обществом и Централизациею, прекратил с оными сношения»; в то же время у вдовы Пех, где Клопфляйш жил с перерывами с 20 мая 1848 по 15 мая 1849 гг., еще раньше появился Зенкович — член Централизации 1847 г. (никаких признаков конфликтов между ним и Дзвонковским в материалах следствия не содержится)88.
К деятельности варшавских конспираторов были непосредственно причастны Ю.Высоцкий и В.Хельтман. Последний часто останавливался у вдовы Пех в 1848—1849 гг.:
234
«Хельтман, будучи в Бреславле в январе 1849 года, спрашивал, знаю ли я Свежбинского, чиновника из Сената в Варшаве»89. В числе «лиц, причастных к заговорам», однажды упомянут Клопфляйшем и М.Лемпицкий, названный почему-то «натурализованным пруссаком» (вероятно, особой роли в конспиративных делах тот не играл)90. Похоже, что по ходу революционных событий идейные различия уже не вставали так остро, как это было в Париже в 1847 г.: для Дзвонковского, Данишевского, Зенковича, Хельтмана и их товарищей главным было практическое соединение сил для организации нового освободительного восстания на территории Польши.
Последующие события (особенно непосредственно примыкающие к делам Дрезденского восстания) еще раз подтвердили немалую причастность Бакунина к делам вроцлавских и варшавских конспираторов. Следственные материалы представляют его исключительно в виде «идейного вдохновителя» «варшавского заговора». Идейная платформа варшавских конспираторов, которую рельефнее всего отобразило «Исповедание» Х.Краевского, во многом перекликается с идеями Бакунина. Любопытно, что Бакунин, тогда уже полностью отрекшийся от «метафизики и философии», вероятно, был одним из тех, кто оказал немалое влияние на философское образование молодого Краевского, поступившего в Московский университет в 1842 году. Трудно представить, что Краевский не имел в Москве информации о личности Бакунина и его вкладе в русское гегельянство до отъезда за границу.
Гегельянские идеи своеобразно сочетались в мировоззрении Краевского и других членов организации с теорией славянской федерации: «...Все славянские племена, искони подавленные германцами, ныне обвеяны духовением новой идеи, воскресают из гроба, ищут в могилах предков свою историю и язык. Посмотрим на Лузацию и Силезию, не говоря уже о Чехии и южных племенах: все воскресает и приходит в движение по призыву архангела... взглянем также на русских: сколь разительная перемена произошла в них со времен Екатерины. Во всех тех, кои озарены светом просвещения, найдете вы живое сочувствие и братское сердце. С 1814 года заметно в недрах России глубокое движение свободных идей, которое время от времени обнаруживается сильнейшими вспыш-
235
ками... Все это предвещает благую будущность, скорое восстание...»91
Эта позиция лидера варшавских заговорщиков была весьма созвучна тогдашней платформе Бакунина. Характерно, что труд Краевского был принципиально ориентирован на практическое сотрудничество со славянским и русским общественным движением, так что общение с Бакуниным отнюдь не противоречило миссии Клопфляйша как представителя «Организации 1848 г.» Близость идейных и человеческих позиций Краевского и Бакунина наглядно проявилась в ссылке. В Сибири Бакунин очень сдружился с Краевским, получив от него самую подробную информацию о деятельности руководимой им группировки. В 1860 г. при возвращении Краевского на родину Бакунин рекомендовал его своим родным в Прямухи-не с самой лучшей стороны (Краевский был достойно принят в родовом имении Бакуниных)92.
Впрочем, практические предприятия варшавских конспираторов в большинстве случаев не выходили за рамки теоретических проектов (что было характерно для их деятельности в значительно большей степени, чем для бакунинской революционной работы этих лет). Преследования властей и случайный подбор участников «дела» обрекли их на почти полное бездействие в разгар европейских революций. Большего хотел и Бакунин. Первые месяцы, проведенные им в прусской части Польши, в местности, непосредственно приближенной к двум другим ее частям и связанной прочными конспиративными нитями с Познанью, Краковом, Галицией и Царством Польским, привели русского эмигранта к неутешительным выводам. Программные положения как Бакунина, так и польских деятелей на местах и в эмиграции не выдержали практической проверки. Идеализм разрушительной романтики таких внешне привлекательных построений предшествующих лет оказался несостоятельным при первом же столкновении с реальной действительностью. Бакунин постепенно понял, что ставка исключительно на польское движение, бывшая приоритетной в его революционных планах, имеет мало перспектив на будущее. В соответствии со своими масштабными воззрениями он делает попытку расширить сферу своей революционной работы, положив теперь в ее основу общеславянский принцип.
236
3.2. Славянские иллюзии, немецкие козни и польский конспиративный мост (лето и осень 1848 года)
Предыдущая << 1 .. 87 88 89 90 91 92 < 93 > 94 95 96 97 98 99 .. 118 >> Следующая

Реклама

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed

Есть, чем поделиться? Отправьте
материал
нам
Авторские права © 2009 BooksShare.
Все права защищены.
Rambler's Top100

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed