Средневековый город ближнего востока 7 середина 13 века - Большаков О.Г.
Скачать (прямая ссылка):
1976, 50]. Правда, площадь обрабатываемых земель Египта в расчете на душу населения была невелика (0,4—0,5 га) и не могла быть увеличена, что сдерживало рост населения и в конечном счете увеличение общей массы продукта; но норма эксплуатации земледельца на Ближнем Востоке была заметно выше, чем в Западной Европе, обеспечивая существование большего процента городского населения, значительная часть которого была непроизводительной.
Учитывая эту оговорку, мы не можем, впредь до более детального сравнительного исследования экономики средневекового города Западпой Европы и Ближнего Востока, говорить о более высоком уровне развития последнего в XII—XIII вв., опираясь только на данные о численности городского населения. Ясно лишь, что темпы роста ближневосточных городов в VIII—XIII вв. отставали от западноевропейских в тот же период.
Более определенно говорит об уровне экономики степень развития товарно-денежных отношений на Ближнем Востоке: обращение больших денежных и товарных масс, распространенность денежных форм ренты, преимущественно денежная форма оплаты труда. Особенно показательно в этом отношении развитие различных форм кредита и некоторых операций банковского типа. Именно здесь родились основные виды кредитных документов, заимствованные затем Западной Европой через Испанию и Италию вместе с названиями некоторых из них5. Широкое распространение в различных финансовых и торговых сделках имела суфтаджа — распоряжение об уплате третьему лицу указанной суммы, сводившее до минимума сложности и опасности транспортировки большого количества наличных денег (вместе с избавлением от пошлины на ввозимые и вывозимые деньги). Просрочка выплаты по этому документу влекла за собой начисление пен.и [М.Soc., 1, 243—245]. За предоставление суфтаджи брались комиссионные.
Чеком (сакк или рук' а) .назывались документы разного характера. В некоторых случаях, например при помещении вклада деньгами или товарами у известного финансиста, вкладчик получал возможность рассчитываться чеками на этого финан-
5 От араб, сакк (перс, шекк) произошло ныне интернациональное понятие «чек», а из хавала («денежный перевод»)—испанское и французское «aval».
265
систа [Н.Хоср., 85; М.Soc., 1, 245—246]. На этом основании некоторые исследователи считали возможным говорить о банках и банкирах и даже о некоем подобии национального банка в Ираке в IX в. IfAshtor, 1976, 135; Fishel, 1933].
В действительности значительная часть чеков была обычными долговыми расписками, включая и обязательства отработать за долг i[APEL, 2, № 115]. Чеками назывались также, например, документы на получение зерна, привозившегося при первых халифах из Египта в Мекку [И.Абдалхак., 236; Йа'к.,
1, 177; Jacob, 1925].
Все кредитные документы так и .не утратили характер частного письма контрагенту. Даже в таком крупном коммерческом центре, как Александрия, не всегда можно было найти финансиста, который выдал бы суфтаджу на Каир или Фустат (M.Soc., 1, 243], так как подобные документы были действенны только между доверяющими друг другу дельцами. А поскольку все эти документы отражали личные деловые отношения, то и учет векселей еще не был изобретен.
Ролью личных отношений в кредитном деле в значительной степени объясняется, почему кредитные сделки и безналичные расчеты в дальней торговле были более всего распространены в среде еврейского купечества, рассеянного ца обширной территории, но тесно связанного религиозной общностью.
Финансисты-мусульмане пользовались теми же кредитными документами, хотя, быть может, с меньшим географическим размахом. Существовавший в мусульманском праве запрет ростовщического процента (риба’) либо обходился оформлением долговых и кредитных расписок на большую сумму (см. [Labib, 1959, 236—239]), либо вообще не принимался во внимание, настолько, что когда в 90-х годах XI в. один преподаватель Низамии в Багдаде стал слишком рьяно выступать против ссуды под проценты и торговли в кредит, то ему запретили преподавание и выслали из Багдада [Сибт (А), 5].
Однако до сложения банков и развитой системы кредита, о которой иногда говорят, было еще далеко и в IX, и в XIII в. С. Д. Гойтейн, тщательно изучивший документы еврейских финансистов и купцов XI—XIII вв., пишет, что должен разочаровать тех, кто верит в существование в это время развитой системы банковской ссуды [M.Soc., 1, 229—230]. Более того, как отметил А. Юдович, в изучаемое нами время не было заметного развития техники и масштаба кредитных операций [Udovitch, 1975, 7], что хорошо согласуется с другими проявлениями стагнации экономики Ближнего Востока в X—XIII вв. (например, со стабилизацией числа и размеров городов).
Вопрос заключается в том, был ли достигнутый в это время уровень развития экономики достаточен для зарождения капиталистических отношений. Чтобы ответить на этот вопрос, надо оговориться, что же следует называть капитализмом. Для историков, далеких от марксизма, любая форма существования
266
капитала, любые развитые товарно-денежные отношения суть проявления капитализма. Между тем К. Маркс прямо указывал на то, что торговый капитал старше капиталистического способа производства, что ростовщический капитал, как и торговый, эксплуатирует тот способ производства, при котором он функционирует, а не создает его, так как в процессе обращения не производится новой стоимости [Маркс, Энгельс, 25/1, 357; 25/2, 159; 25/1, 306]. Поэтому нельзя называть «капиталистической» любую крупную торговлю, как это делает М. Родинсон, говоря о «капиталистической коммерции» в Мекке начала VII в. [Ro-dinson, 1966, 45—46].
