Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов Том 5 - Бартольд В.В.
Скачать (прямая ссылка):
<Ср. Р1зсЬ.е1, 1Ъп КкаЫйп апй ТатеНапе.У 12 В. В. Бартольд, т. V
178
Двенадцать лекций по истории турецких народов Средней Азии
котлом для угощения местных дервишей и приезжих гостей. Эта принадлежность здапия соответствовала мусульманским понятиям о назначении обители дервишей, ханегаха (в документах встречается выражение «ха-негах — убежище странников»), и вместе с тем турецким представлениям об обязанности начальника заботиться о щедром угощении своих подчиненных. Зато при потомках Тимура получила значительное развитие турецкая литература, о которой в истории самого Тимура почти ничего не говорится. Турецкая поэзия была в чагатайском государстве и раньше; дервиш Кабул-шах, провозглашенный ханом в 1366 г. и скоро после этого низложенный, писал стихи, пользовавшиеся известностью еще в XV в.; как хан, он должен был считаться потомком Чингиз-хана; очевидно, что его язык был турецким; на этом же языке им, по всей вероятности, сочинялись стихи. Один из сподвижников Тимура, эмир Сейф ад-дин, барлас, писал стихи персидские и турецкие. Но после смерти Тимура появляются более популярные поэты Секкаки 3 и Лутфи; за последним признавал поэтические достоинства и классический поэт Мир Али-Шир Неваи, со времени рождения которого в нынешнем году прошло 500 лет по мусульманскому счету. Секкаки прославлял в своих стихах уже внука и ближайшего преемника Тимура в Самарканде, Халиль-Султана (1405—1409), впоследствии еще более прославлял Улугбека; в стихах, посвященных Улугбеку, автор говорит также о себе, как турецком поэте: «Небо еще много лет должно совершать свой кругооборот, прежде чем оно вновь создаст такого турецкого поэта, как я, и такого ученого царя, как ты» 4. Лутфи также говорит, что Улугбеку известны достоинства его стихов, не уступавших, по его мнению, популярным в то время стихам персидского поэта XIV в. Сельмана из Савы. Был также, уже при Шах-рухе и Улугбеке, турецкий поэт из представителей династии Тимуридов, Сиди-Ахмед б. Мираншах; написанное им в 839/1435-36 г. для Шахруха Та* ашшук-нйме в некоторых отношениях представляет, как видно из заглавия, подражание Мухаббапг-наме золотоордынского поэта середины
XIV в. Хорезми. В самом конце эпохи Тимуридов, в конце XV и в начале XVI в., писал сочинения на турецком языке другой потомок Миран-шаха, Бабур; из слов Бабура мы знаем, что популярным поэтом был также его двоюродный брат, Байсункар, владевший некоторое время Самаркандом 5. Всех других чагатайских поэтов затмил во второй половине
XV в. Мир Али-Шир Неваи 6. Только произведения Неваи пережили своего автора и получили широкую известность далеко за пределами владений Тимуридов; даже произведения Бабура, несмотря на их несом-
8 КбрпПй-гаае, БаккаШ. <См. также Рустамов, Узбекская поэзия.} 4 <См. наст, изд., т. II, ч. 2, стр. 140.>
6 Вабур-наме, изд. Беверидж, л. 686. <0 среднеазиатской тюркоязычной поэзии тимуридского времени см. ниже, стр. 606—610.>
6 <См. Бартольд, Мир-Али-Шир; наст, изд., т. II, ч. 2, стр. 199—260; там же (стр. 202, прим. 21) — о новой литературе, посвященной Навои.)
Лекция XII
179
ненные достоинства, сохранились только в небольшом числе списков и были настолько забыты, что должны были быть вновь открыты европейскими учеными 7. Мир Али-Шир был человеком персидской культуры, вводил в турецкую поэзию персидские сюжеты, даже написал историю древнеперсидских царей. Нет известий, чтобы он интересовался, например, сочинением Рашид ад-дина, вообще историей турок и монголов. В то же время он, однако, придавал значение турецкой поэзии и турецкому языку; в одном из своих сочинений, написанных в самом конце его жизни, он даже старается доказать преимущества турецкого языка перед персидским, на что не решался, насколько известно, ни один из других турецких писателей, по крайней мере в Средней Азии 8.
Турецкие поэты писали преимущественно в Самарканде и Герате, т. е. в городах, где огромное большинство населения составляли таджики и где турецкий элемент был представлен династией и войском. Политическое господство турок должно было придать некоторое значение их языку; мы знаем, что даже в Египте, где турок вне военного элемента, вероятно, не было совсем, в эпоху мамлюков образовалась некоторая турецкая литература, преимущественно переводная. Разумеется, не все представители династии чувствовали себя турками и дорожили традициями своего народа: к тому же чисто турецкие традиции были вытеснены турецко-монгольскими. Турецкое военное устройство тог,о времени было наследием империи Чингиз-хана, и кроме турецких военных терминов употреблялись монгольские, впоследствии забытые, например слово хошун в смысле 'военный отряд'. Степень преданности государя турецким национальным традициям определялась тем значением, которое придавалось законам Чингиз-хана по сравнению с нормами мусульманского права — шариата. Шахрух в Герате хотел быть только мусульманским султаном и халифом и решительно отказывался признавать законы Чингиз-хана, тогда как в то же самое время Улугбек в Самарканде старался соблюдать, по крайней мере в военных делах, все законы, связывавшиеся с именем Чингиз-хана, назначая, по примеру Тимура, подставных ханов, вообще старался править в духе своего деда.
