Работы по истории ислама и арабского халифата Том 6 - Бартольд В.В.
Скачать (прямая ссылка):
172
Культура мусульманства
с которой вел упорную борьбу Фома Аквинский. В Сицилии главные успехи мусульманской культуры относятся ко временам христианского владычества; в 1154 г. для норманнского короля Сицилии Рожера II целой комиссией под председательством арабского ученого Идриои был сделан серебряный глобус и составлен обширный географический труд, в котором, однако, все данные об азиатских областях были заимствованы у географов X в.
Во многих арабских областях, особенно в Египте, правительство оказывало материальную поддержку науке и ученым, но труд ученых ценился гораздо дешевле, чем труд чиновников, и суммы, назначавшиеся на ученые цели, составляли совершенно ничтожную долю государственных расходов. В арабском мире, как прежде в Римской империи, высоко ценили только красноречие; испанец начала XII в. Ибн Аттаб говорит2, что за 60 дирхемов (15 р.) в месяц легко найти для детей преподавателя, хорошо знающего грамматику, метрику, арифметику, Коран и литературу; но, если он обладает красноречием, он не довольствуется и 1000 дирхемов. Годовой бюджет «дома науки», основанного в Каире халифом Хакимом {996—1021), составлял только 257 динаров (1285 р.)7 из которых 90 шло на бумагу для переписки рукописей, 63 — на жалованье библиотекарю и служащему персоналу.
В конце XIV в. жил в Северной Африке государственный деятель и историк Ибн Халдун, впоследствии переселившийся в Египет. Знаменитое введение ко всемирной истории Ибн Халдуна представляет первую и единственную в арабской литературе попытку перейти от повествовательной истории к прагматической и установить законы исторического процесса. Ибн Халдун считал историю, как он ее понимал, «новой наукой»; от прагматической истории греков его теории совершенно независимы. Арабский историк располагал гораздо более обширным историческим опытом, чем в свое время греки; вместо изменения политических форм, составлявшего основу греческих теорий, в основу теорий Ибн Халдуна положено изменение условий хозяйственной жизни, переход от кочевого быта к оседлому и от сельской жизни к городской. Какие учителя или книги оказали влияние на теории Ибн Халдуна, еще не выяснено. Применить свои теории к фактическому материалу истории Ибн Халдун, подобно многим теоретикам древности и нового мира, оказался не в состоянии; как у Диодора, блестящее введение является и у Ибн Халдуна «прекрасным фасадом посредственного здания». Кроме введения, его труд представляет компиляцию обычного типа, причем автор, подобно всем средневековым компиляторам, часто выписывает слова своих предшественников буквально. Теории Ибн Халдуна не ока-
2 <Поправка В. В. Бартольда, Ученые мусульманского «ренессанса», стр. 4, прим. 3; см. ниже, стр. 619, прим. 11: «Слова принадлежат не „испанцу начала XII в. Ибн Аттабу", а одному из потомков Аттаба ибн Асида, наместника Мекки при Мухаммеде, и приводятся у Джахиза (IX в.)».>
3. Багдад и дальнейшая культурная жизіїь арабов
173
зали влияния на других арабских историков. Замечательно, что для Ибн Халдуна, природного араба, существовали только культурные заслуги А1усульман в целом (мусульманскую культуру он справедливо ставит выше всех прежних, хотя отмечает ее упадок и предсказывает ее гибель), но не заслуги арабов, в которых он видел только кочевников, разрушителей культуры. По мнению Ибн Халдуна, арабы не достигли никаких успехов ни в искусствах, за исключением поэзии, ни в государственной жизни; даже при выборе места для постройки городов они будто бы руководились только потребностями кочевой жизни, вследствие чего основанные арабами города быстро приходили в упадок.
В жизни своей родины, не подвергавшейся при исламе нашествию других варваров, кроме бедуинов, Ибн Халдун видит признаки безнадежного упадка; в азиатских областях, разоренных турками и монголами, которых в Европе часто считали главными виновниками упадка мусульманской культуры, Ибн Халдун видит только разорение отдельных городов и переход культурной жизни из одних центров в другие, без общего падения культуры.
Некоторое время спустя, в XV в., пал последний оплот арабской культуры в Испании, Гранада, где в небольшом арабском княжестве до конца процветала поэзия и был создан такой великолепный памятник строительного искусства, как Альгамбра (собств. ал-Кал^ат ал-хамра 'Красная крепость'). Как дворцовая постройка из легкого материала, Альгамбра стоит совершенно одиноко среди дошедших до нас мусульманских построек; отдельные мотивы, как доказывают специалисты, связывают это здание более тесно с общемусульманскими, особенно с месопотамскими, традициями, чем с традициями испано-африканскими.
Падение Гранады также было в глазах современников ударом для всего мусульманского мира; едва ли кто-нибудь рассматривал это событие с точки зрения арабского патриотизма. Последним событием средневековой мусульманской истории, где наряду с религиозными интересами отразились арабские национальные стремления, было, насколько известно, восстановление светской власти багдадских халифов (в XII в.); население Багдада видело в этом событии не только восстановление власти главы ислама, но и освобождение арабов от господства инородцев. Халифы, однако, не делали попыток более широко развернуть знамя арабской национальности и объединить под ним население всех областей, где господствовал арабский язык; не во имя арабской национальности, а только во имя ислама они требовали признания своих верховных прав от султанов. Идея арабской мировой монархии утратила силу задолго до разорения столицы халифов язычниками-монголами в 1258 г.; падение Вагдада поэтому нигде не могло вызвать того ликования, как некогда падение Ниневии, Вавилона и Рима.
