Античный полис (проблемы отечественной и всеобщей истории) - Андреев Ю.В.
Скачать (прямая ссылка):
Теперь мы перейдем к характеристикам крупных политиков, в которых автор видит положительное начало. Прежде всего— Квикт Цецилий Метелл. Саллюстий не может не указать того, что он нобиль и противник populi partes. Вместе с тем Метелл лишен avaritia (lug., 43, 5). Он способный, выносливый полководец, он мудр и умерен, его совесть чиста (43, 1; 45, 1; 45, 2). Метелл обладает virtus и gloria (64, 1), наконец, он делает полезное дело; ведь именно благодаря Метеллу Рим добился перелома в борьбе с Югуртой. Несмотря на наличие у него характерного для nobilitas высокомерия (ibid.) и его недостаточно достойное поведение при передаче войск Марию (82, 2—3), — это summus vir. Как справедливо заметили Вретска и Занкан, Саллюстий :не отдает Марию предпочтения перед Метеллом.36
35 Vretska К. Studien zu Sallust’s «Bellum Jugurtinum».— In: Sallust, hrsg. von V. Poschl. S. 233.
36Vretska K- Studien... — Ibid., S. 241; Zankan P. Prolegomena. ..—Ibid., S. 143—146.
119
Метелл — сильная личность, служащая государственным интересам, его ущербность только в том, что он не избавлен от веек пороков nobilitas.
Другой положительный герой — Марий. Это достойный человек, любимый народом, лишенный avaritia, стремящийся к gloria, способный полководец-практик, victor lubidinis, натура прямая и честная (Iug., 63, 2—6). Марий безусловно стремится к благу государства и делает пользу, продолжая успех Метел-ла. Если Метелл добился перелома, то Марий одержал решительную победу. Это сильная личность, служащая государству. Ущербность Мария прежде всего в его честолюбии (ambitio) (63, 6), которая может завести его слишком далеко в сферу личного1, в ущерб общему. Вероятно, здесь содержится намек на его дальнейшие действия. В конце «Югуртинской войны» Марий назван spes civitatis (114, 4). Это своеобразное выражение идеи princeps.
Очень интересна характеристика Суллы. Во многом он является антиподом Марию; выходец из патрицианского рода, образованный, ;не чуждый наслаждениям, даже luxuriosus (Iug., 95, 3). Он общителен, любит превосходить всех щедростью, стремится к популярности, красноречив (95, 3; 96, 2). Строго творя, этот образ не совсем соответствует шкале ценностей автора, однако вое предыдущее окупается стремлением к gloria, знанием военного дела, послушанием полководцу (не в пример Марию) (95, 3) и, наконец, успешным участием в военных действиях и своей ролью в пленении Югурты. Подобная характеристика была бы неуместна, если бы Саллюстий воспринимал Суллу только как врага.
Что же осуждал Саллюстий в дальнейшей деятельности Суллы? Сулла имел добрые намерения (Cat., 11, 4), он справедливо наказал Дамазиппа (Cat., 51, 8), однако его мероприя^ тия имели дурной исход. Саллюстий осуждал, как это видно из речи Лепида, не консервативно-стабилизаторскую деятельность Суллы, но его partium studium, неумеренность в победе, террор и, наконец, тот факт, что партийная борьба не прекратилась, а усилилась, а мораль общества пала еще ниже. Уважение как к силъной личности, солидаризация с «добротой» намерений и вместе с тем сознание того, что Сулла не смог выполнить этой задачи, а, наоборот, ухудшил положение — таково отношение Саллюстия. Писателя не устраивало не то, что Сулла занял положение princeps’a, но то, что он не сумел выполнить этой роли с благом для государства.
Дополнительный штрих к трактовке Саллюстием проблемы «личность и общество» дает изображение Цицерона. Прямой характеристики автор избегает. Несмотря на сдержанный тон, он все-таки отдает Цицерону должное. Мы присоединяемся к тем исследователям, которые считают, что в «Заговоре Кати-
120
лины» Саллюстий не имел ярко выраженной тенденции очернить Цицерона. Достаточно подробно показана роль последнего в раскрытии заговора, в одном месте он назван optimus consul (Cat., 31, 7). Первая речь против Катилины признана Саллюстием полезной для res publica (31, 6). Тем не менее произведение не свободно от мелких нападок. Катилина в двух местах пародирует речь Цицерона (20, 4; 20, 9), которая к тому времени еще не была произінеоена. В качестве возможного мотива успеха I речи Саллюстий выставляет страх оратора - перед Ka-т'илиной (31, 6). Наконец, он подробно цитирует оскорбительную реплику Катилины, назвавшего Цицеронаinquilinus (31,7). Te, кто знал Цицерона, знали, и то, что это был удар в самое больное место. Быть может, причиной сдержанности Саллюстия была личная антипатия, однако не следует забывать и другого. Хотя Цицерон, по мнению автора, делал благое дело, он не был сильной личностью, а потому не был героем.
Наконец, Цезарь и Катон. Что касается Цезаря, то он безусловно' характеризуется положительно. Он щедр, красноречив, обаятелен, наделен dignitas, помогает другим (54, 1—2). Вместе с тем он стремится к власти и славе (54, 4). Быть может, в характеристике Цезаря Саллюстий проявляет то же опасение, что и в случае с Марием, а именно преобладание личных интересов над общественными. Впрочем, о Цезаре мы скажем несколько позже.
. Безусловно правы те авторы, которые указывают на превосходство образа Катона.37 Качества Катона находятся в полном соответствии со шкалой ценности; integritas vitae, severitas, dignitas, virtus, pudor, constantia, modestia (Cat., 54). Катон стремится быть (и является) нравственным образцом. В его образе достигается идеал Саллюстия — сильная личность на службе общества. В отличие от прочих Катон безупречен. 1? этой связи встает вопрос: почему именно Катон? Отчасти дело в определенной фронде по отношению к Цезарю, и особенно к цезарианцам. Отчасти же в том, что Катон был не только символом республики, но и символом res publica, с которым ни цезаризм, ни принципат не могли порвать. Легенда о Катоне была популярна и при империи, что опять-таки говорит о сложности принципата как общественного явления.
