Новые земли и освоение Сибири в XVII—XIX вв. - Ананьев Д.А.
Скачать (прямая ссылка):
Историк уделил внимание проблеме продовольственного снабжения служилых людей, с которыми сталкивалась «колониальная» администрация Сибири. Попыткой решения этой проблемы Ф.Голдер считал освоение Приамурья во второй половине XVII в., закончившееся неудачей вследствие истребления туземцев отрядами В.Пояркова и Е.Хабарова, военного столкновения с Китаем и потери Приамурья по Нерчинскому договору 1689 г. Указывая на
169СоИег К Ор.ск. Р.19. 1701Ыс1. Р.20.
87
развитие земледелия в Приамурье в 1660-80-х гг., Ф.Голдер писал, что более плодородные албазинские земли находились под контролем казаков и были недоступны для крестьян-переселенцев171. Таким образом, историк фактически оставил без рассмотрения историю аграрного освоения Приамурья, которая заслуживала не меньшего внимания, чем история боевых действий албазинских казаков и маньчжурской армии или история русско-китайских переговоров в Нерчинске.
Давая краткий обзор основных этапов освоения русскими Сибири и Дальнего Востока, Ф.Голедр наиболее подробно описал структуру местной сибирской администрации, а также анализировал правительственную политику, что вполне соответствовало представлению Ф.Голдера о деятельности властных органов как определяющем факторе в процессе колонизации.
Спустя четверть века после выхода в свет монографии Ф.Голдера, Р.Кернер поставил перед исследователями задачу выявления фундаментальных причин «русской экспансии», под влиянием которых формировалась и правительственная политика в отношении колоний. Главной причиной экспансии Р.Кернер считал потребность русских в «выходе к морю», но продвижению за Урал в большей степени способствовала добыча пушнины172. В отличие от Ф.Голдера, Р.Кернер писал о сочетании военных акций и мирного освоения, но, в целом, представлял историю освоения Сибири как хронику «ужасающей эксплуатации природных ресурсов и коренного населения». Лучшим подтверждением данного вывода историк считал стремительность продвижения на восток, в основе которого было истребление пушного зверя, заставлявшее промышленников переходить на новые места.
В освоении русскими Сибири и Дальнего Востока Р.Кернер ведущую роль отводил именно промышленникам и частным торговцам, деятельность которых особенно хорошо видна на примере освоения Приамурья. Вслед за Ф.Голдером исследователь пришел к выводу о том, что бесконечные казачьи набеги и ограбление местного населения обрекли на неудачу предприятие, начатое
171 Ibid. P.55.
172 Kerner R. The Urge To The Sea: The Course of Russian History — The Role of Rivers, Portages, Ostrogs, Monasteries and Furs. Berkeley and Los Angeles, 1946. P.66-89.
88
В.Поярковым и Е.Хабаровым. Но в этом случае заботу о даурах и дючерах следовало признать единственным объяснением вмешательства Китая. В противном случае, если следовать логике Ф.Голдера и Р.Кернера, китайское правительство явно переоценивало перспективы русской колонизации края, видя в ней угрозу собственным интересам. Характеризуя отношения между пришлым и коренным населением Сибири, Р.Кернер явно входил в противоречие со своим стремлением объяснить, почему России удалось сохранить свои колониальные владения, и какие силы создали, по определению самого Р.Кернера, «географическое, экономическое и функциональное единство» метрополии и колонии173.
Но, в целом, в рамках своего исследования историк придерживался взвешенного подхода, не указывая, подобно Ф.Голдеру, исключительно на ведущую роль государства, его политические цели территориальной экспансии, но представляя на равных основаниях участие правительства и «частного интереса» (прежде всего, в лице купцов и промышленников) в освоении Сибири. Так, Р.Кернер отмечал заслуги С.Дежнева, «присоединяясь к критическим замечаниям Л.С.Берга, показавшего ошибочность взглядов американского ученого Ф.А.Голдера на роль Дежнева»174.
Вообще, по наблюдению В.Чернавской, «впервые вопрос о С.Дежневе получил освещение в работе В.Коукса, уже тогда представившего мнения своих современников, в частности, и тех, кто не признавал заслуги С.И.Дежнева в открытии пролива». В.Коукс не останавливался подробно на описании открытий казака-землепроходца, но «тем не менее не раз подчеркивал, что точное описание северо-восточной оконечности Азии дал якобы лишь Дж.Кук»175. Таким образом, Р.Кернер выступил против историо-
173 Fisher R. The Russian Fur Trade, 1550-1700. Berkeley, 1943. P.103.
174 Яцунский В. Изучение истории в Калифорнийском университете в США//ВИ. 1945, № 5-6. С. 189; Берг А. Открытие Камчатки и экспедиции Беринга 1725-1742 гг. А., 1935.
175 Сохе W. A comparative view of the Russian discoveries with those made by Captain Cook and Clerke, London, 1787. P.474; Чернавская B.H. Великие русские географические открытия на Северо-востоке Азии в XVI-XV1II вв. в освещении англо-американской историографии//Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII-XIX вв. Историко-археологические исследования. Владивосток, 1994. С. 144.
89
графической традиции, берущей начало в трудах первых зарубежных историках Сибири.
