Битва ставок. Великое противостояние 1941-1945 - Александров А.
Скачать (прямая ссылка):
В ночь на 29 ноября на улицу Кирова к маршалу Шапошникову, только что вернувшемуся из Арзамаса, за новым назначением прибыл бывший начальник штаба Брянского фронта генерал-майор Санда-лов. Начальник Генштаба не стал задерживать у себя приглашенного, предельно четко изложил суть стоящих перед 20-й армией задач, в которую тот был назначен начальником штаба.
Шапошников не скрывал — армия еще не смогла сосредоточиться и развернуться у развилки Дмитровского и Рогачевского шоссе. Но время не ждет. Обстановка под Москвой складывается благоприятной для перехода Западного фронта в контрнаступление. Направление главного удара 20-й армии — Солнечногорск. Начало операции — через неделю.
Утром 29 ноября Ставка подчинила командованию Западного фронта две резервные армии. Обе они немедленно выдвигались в полосу обороны 16-й армии: 1-я ударная генерал-лейтенанта Кузнецова — в район Яхромы, 20-я — генерал-майора Власова — в район Белого Раста и Крюково.
Хотя этой минуты ждали все члены ГКО, предложение Жукова показалось Верховному преждевременным. Наши неудачи в приграничных сражениях, на Украине и под Вязьмой обязывали его быть осмотрительнее в оценке реального соотношения сил на данный момент времени. К тому же Сталин знал о жесточайшем дефиците металла . Перспективы не радовали. Только в марте сорок второго ожидался пуск на Урале подмосковной «Электростали». А фронтам требовались танки, самолеты, снаряды. . . Верховный выслушал доводы Жукова, но ни согласия, ни возражений сразу не высказал.
К концу ноября Ставка убедилась в бесплодности операций Калининского фронта. Конев получил директиву: «В течение трех суток подготовить контрудар в направлении Тургиново». Выходом в тыл Клинско-Солнечногорской группировки врага эта операция способствовала бы успеху контрнаступления Западного фронта. Однако командующий Калининским фронтом заявил в ответ, что не располагает силами для нанесения такого контрудара, и предложил взамен операцию по освобождению Калинина. Верховный поручил Генштабу разъяснить Коневу несостоятельность занимаемой им позиции.
В полночь 4 декабря в Перхушково позвонил Верховный:
— Чем еще, к тому, что уже дано, Ставка должна помочь вашему фронту, товарищ Жуков?
— Требуется хотя бы две-три сотни танков для развития наступления, товарищ Сталин, и поддержка авиации.
Но ответ Верховного прозвучал неутешительно:
— Авиация будет, районы ее применения уточните с Генштабом, а танков пока, товарищ Жуков, нет.
В первый день контрнаступления от Москвы, 5 декабря, Калининский фронт опрокинуть боевые порядки врага не смог. По замыслу Ставки, фронт выполнял вспомогательную задачу и превосходства в силах над противником не имел.
Спустя сутки, тоже на рассвете, перешли в наступление войска Западного фронта: 30-я армия Лелюшенко — севернее Рогачева,
10-я армия Голикова — из района Михайлова.
В тот же день, 6 декабря, началась Елецкая наступательная операция войск 1Сго-Западного фронта. В ней участвовали: 1-я гвардейская стрелковая дивизия Руссиянова и 3-й кавкорпус Крючен-кина.
Перемены на фронтах скрупулезно анализировались в Ставке. Генерал-лейтенант Василевский предельно точно докладывал фронтовую обстановку:
— До сих пор неудовлетворительно развивается наступление в полосе Калининского фронта. Генштаб полагает, что командующему фронтом следует поверить в успех контрнаступления. Но сейчас у Конева такой уверенности нет.
Верховный остановился у торца стола:
— Но, возможно, дело не только в уверенности или сомнениях командующего фронтом и его штаба?
Этот вопрос Сталин адресовал маршалу Шапошникову:
— Я знаю, Борис Михайлович, что командующий фронтом генерал Конев — очень настойчивый и упорный человек?
Шапошников был как всегда корректен:
— В оценке личных качеств Конева, товарищ Сталин, вы, пожалуй, близки к истине. Но дело и в том, что он наносит удары прямолинейно, в стиле военной доктрины противника.
Верховный искоса бросил взгляд на «оперативку»:
— Как это «прямолинейно»?
— Он прорывает оборону врага на участках фронта до пятнадцати километров, — пояснил Шапошников. — Это касается и 22-й армии Юшкевича, и 31-й армии Вострухова.
— Но почему же Генштаб не указал до сих пор Коневу на эту ошибку? — вставил реплику Молотов.
— В том-то и дело, Вячеслав Михайлович, что Генштаб обращал его внимание на это обстоятельство при утверждении плана операции, но Конев проигнорировал их.
В дискуссию тут же вступил Берия:
— Генерал Конев мнит из себя выдающегося полководца, товарищ Сталин. Завалил Западный фронт, и теперь на Калининском у него ничего путного не получается.
Сталин снова обратился к начальнику Генштаба:
— Продолжайте, товарищ Шапошников. Но короче.
Шапошников поправил пенсне, высказался до конца:
— Учитывая, что все населенные пункты превращены противником в опорные узлы, а дороги, как правило, им заминированы, наступающим войскам следует применять более гибкую тактику, обходные маневры.
— Атоварищ Жуков, что же, действует иначе? — Верховный приостановился, искоса посмотрел на карту.
