Битва ставок. Великое противостояние 1941-1945 - Александров А.
Скачать (прямая ссылка):
Почти месяц Сталин не вызывал в Москву командующего Волховским фронтом Мерецкова. И он всецело был захвачен гигантским сражением на «Курской дуге». Но вот 21 июля, в первой половине дня, сам позвонил в Малую Вишеру, поздоровался и спросил:
— Вы уже подготовили наступление, товарищ Мерецков, чтобы еще дальше отбросить немца от Ленинграда?
— Наступление подготовлено согласно утвержденному Ставкой плану, товарищ Сталин. Завтра начинаем, — четко доложил командующий Волховским фронтом.
— А вы не торопитесь с наступлением, товарищ Мерецков? Может, встретите немца в обороне, как это сделали Рокоссовский и Ватутин на «Курской дуге»?
— Нет, товарищ Сталин, откладывать наступление нельзя. Разведка докладывает ежедневно, что фон Кюхлер шлет в сторону Мги эшелоны с подкреплениями, сосредоточивает на аэродромах авиацию. Промедление может осложнить положение защитников Ленинграда.
— А каковы шансы на успех операции?
— Шансы есть, товарищ Сталин. Мы подкрепили артиллерией и танками 8-ю армию. Командование Ленинградского фронта так же поступило с 67-й армией, которая атакует противника со стороны Синявино на Мгу.
— Желаю успеха. Постоянно держите меня в курсе дела, товарищ Мерецков, — завершил разговор Сталин.
К концу дня 23 июля и на южном фасе «Курской дуги» войска Воронежского и Степного фронтов отбросили группировку 4-й танковой армии и оперативной группы «Кемпф» на исходные позиции. Встал не простой вопрос: «Какие действия предпринять дальше?»
В конце концов в Ставке возобладала наиболее реалистическая концепция предстоящей операции. Было решено первым делом изолировать противостоящую группировку противника от притока свежих резервов с Запада. С этой целью следовало наиболее эффективно использовать 1-ю и 5-ю гвардейскую танковые армии, чтобы в первые же дни взломать и дезорганизовать неприятельскую оборону, расчленить ее и разрозненные войска быстрее уничтожить по частям.
Жуков весь ушел в подготовку нового наступления подшефных фронтов, поскольку отработка плана операции «Полководец Румянцев» протекала преимущественно в войсках, непосредственно на местности. Весь день 27 июля он посвятил работе в 53-й армии Манагарова. Вечером того же дня он доложил Верховному: «С ко-
248
мандующим 53-й армией Манагаровым отработал решение по «Румянцеву».
Чтобы оперативно разрешить все возникшие вопросы по операции «Полководец Румянцев», 1 августа Жуков возвратился в Москву и лично доложил их Верховному.
Разговор, с учетом всех аспектов предстоящего наступления, при участии Антонова, получился продолжительным. Кстати, Сталин с удовлетворением воспринял сообщение Жукова о том, что командующий Воронежским фронтом Ватутин признал свою неправоту, предлагая в начале июля непременного перехода его войск в наступление. Теперь «настырный Ватутин» понял, что он страдает тем же недостатком, что и неприятель, — переоценивает свои силы и недооценивает силы того, который стремится тебя победить.
Разговор у Сталина уже перешел на «личности» — Верховный придирчиво выспрашивал у Жукова его оценки командующих армиями и некоторых командиров дивизий Воронежского и Степного фронтов, когда через внутреннюю дверь в кабинет вошел нарком Молотов с «совершенно неотложными вопросами». Сталин сознательно оставил у себя военных при этом разговоре.
Для Жукова и Антонова не было секретом то, как тщательно отрабатывал Сталин тексты военных директив Ставки. Теперь оба они с интересом наблюдали за тем, как готовились важнейшие документы внешней политики страны. И тут военным было чему поучиться.
Утром 2 августа Жуков улетел в Курск. 3 августа войска Воронежского и Степного фронтов Ватутина и Конева перешли в наступление на южном фасе «Курской дуги», положив начало операции «Полководец Румянцев». Но Верховного в этот день уже не было в Москве — он всецело посвятил следующих три дня подготовке Смоленской наступательной операции.
Начальник личной охраны Верховного Власик встретил представителя Ставки Воронова и командующего Западным фронтом Соколовского в березовой роще вблизи Юхнова и проводил к деревянному домику, в котором их уже поджидал Сталин. Сам этот факт лишний раз подчеркивал то важнейшее значение, которое постоянно придавала Ставка Смоленскому, а в стратегическом смысле — Московскому направлениям. Нельзя было сбрасывать со счетов и личностный фактор. Верховный давно замышлял такую поездку на какой-то из участков фронта, чтобы своими глазами взглянуть на происходящие там события, но до начала августа осуществить этот замысел все не удавалось. И вот специальный поезд из товарных вагонов и одного пассажирского салон-вагона, закамуфлированного под остальные, 3 августа доставил его в Юхнов.
249
Когда Воронов и Соколовский вошли внутрь домика, Сталин стоял у дощатого стола и разговаривал с кем-то по телефону. Он поприветствовал вошедших, приподняв навстречу свободную руку, а закончив разговор, сразу же приступил к делу, ради которого приехал на Угру.
— Как идут у вас дела, товарищ Соколовский? — обратился Сталин к командующему Западным фронтом.