Князья Шуйские и Российский трон - Абрамович Г.В.
ISBN 5-288-00605-9
Скачать (прямая ссылка):
Опытный политикан В. И. Шуйский начал плести сеть интриг. Во время встречи в Серпухове, вручая новому царю государственную печать, ключи от казны и царские регалии, Василий заметил, что Лжедмитрий относится к нему с недоверием. Подозрения князя оказались не напрасными: Лжедмитрий для оповещения населения о скором приезде послал в Москву впереди себя не Шуйского, старейшего из бояр и имевшего преимущественное право, а князя В. В. Голицына и П. Ф. Басманова. Круггнейший знаток истории Смуты академик С. Ф. Платонов так характеризует состояние Шуйских в этот период: «В то время, как другие виновники переворота, Голицын и Басманов получили на первых же порах служебные поручения от самозванца и как его доверенные лица поехали перед ним в Москву, Шуйские оставались в стороне. Это было последствием их поведения и, может быть, причиной той поспешности, с какой они стали агитировать против нового государя. Им было основание опасаться, что при перемене придворных лиц и влияний не им достанется первое место в правительстве, а между тем они притязали на него. Переворот 1-го июня устранил тот порядок, которым они тяготились, но не создал такого порядка, какого
'Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв. СПб., 1910. С. 268.
128
они желали. Незачем было, с их точки зрения, терпеть новое положение вещей и опасно было, в интересах их семьи, дать ему утвердиться. Вот почему Шуйские, очертя голову, бросились в агитацию, возбуждая московское население против нового царя, еще не успевшего приехать в свою столицу».2
Но Лжедмитрий имел в Москве много сторонников, которые докладывали ему во всех подробностях о поведении Шуйских. Да и сам Василий Иванович был слишком раздражен, чтобы соблюдать необходимую осторожность. Самонадеянность Шуйского стоила ему и его семье очень дорого.
Особенно старательно следил за всеми враждебными происками против нового царя П. Ф. Басманов, ставший его ближайшим другом и соратником. Братьев Шуйских арестовали по его доносу в первой половине 1606 г. Р. Г. Скрынников ставит под сомнение приведенную нами версию С. Ф. Платонова, считая, что Шуйские всегда оставались «трезвыми и осторожными политиками. Спешили не столько Шуйские, сколько Лжедмитрий. Даже если заговора не было и в помине, ему надо было выдумать таковой». В защиту своей версии историк выдвигает аргумент: Лжедмитрий боялся, что «князь Василий Шуйский предъявит претензии на трон при первом же подходящем случае».3 На наш взгляд, доказательства, приводимые Р. Г. Скрынниковым, менее убедительны, чем доводы С. Ф. Платонова. Вспомним, с каким восторгом был принят большинством московского населения новый царь. А ведь его признала и значительная часть боярства, и даже мать Дмитрия — старица Марфа, которую по приказу Лжедмитрия I юный государев мечник князь Михаил Васильевич Ско-пин-Шуйский привез из монастыря.4 Эти факты говорят о твердых позициях, занимаемых Самозванцем в первые дни его царствования.
Н. М. Карамзин на основании многочисленных свидетельств современников — русских и иностранцев — так описывает суд над Василием Шуйским: князя с братьями «велели судить, как дотоле еще никого не судили в
2 Там же. С. 272.
3 Скрынников Р. Г. Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII в. Л., 1985. С. 308, 309.
Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1892. С. 132.
9 Г. В. Абрамович
129
России: Собором, избранным людям всех чинов и званий. Летописец уверяет, что князь Василий в сем единственном случае жизни своей явил себя героем: не отрицался; смело, великодушно говорил истину, к искреннему и лицемерному ужасу судей, которые хотели заглушить ее воплем, проклиная такие хулы на венценосца. Шуйского пытали; он молчал; не назвал никого из соумышленников и был один приговорен к смертной казни; братьев его лишили только свободы». Василия поставили на помост около плахи, и Петр Басманов с Лобного места зачитал от имени царя: «Великий боярин, князь Василий Иванович Шуйский, изменил мне, законному государю вашему, Димитрию Иоанновичу всея России; ко-варствовал, злословил, ссорил меня с вами, добрыми подданными: называл Лжецарем; хотел свергнуть с престола. Для того осужден на казнь: да умрет^за измену и вероломство». Князь Василий, уже обнажаемый пала-чем, громко воскликнул к зрителям: «Братья! Умираю за истину, за веру христианскую и за вас». Когда голова осужденного уже лежала на плахе, вдруг все услышали крик: «Стой!» — и увидели скачущего из Кремля гонца с указом в руке, в котором Шуйскому по ходатайству царицы-инокини Марфы, матери царя, объявлялось помилование.5 Всех троих Шуйских сослали в Галицкие пригороды; имения описали, дома разорили.
Академик Л. В. Черепнин дает весьма остроумную и убедительную оценку этого суда. «Форма соборного судопроизводства,— пишет историк,— очевидно, была выбрана Лжедмитрием потому, что он искал популярности среди различных сословий Русского государства. Лжедмитрий применил довольно ловкий прием: осуждению Василия Шуйского он придал характер соборного приговора, помилование же (уже на Лобном месте) этого приговоренного к смерти боярина должно было выглядеть в глазах населения как акт личного царского милосердия».6
