Вокруг Архангельска - Гнедовский Б.В.
Скачать (прямая ссылка):
Повествовательные и орнаментальные мотивы, объединяемые общим названием «домовая резьба», имели в глубокой древности магический смысл. Не случайно утка, конь или олень чаще всего украшают свес конькового бревна, венчающего крышу. Их образы связаны со сложными космогоническими представлениями, корни которых уходят в толщу столетий, ко временам язычества. Конь и олень олицетворяли тогда солнце, утка — водную стихию.
Постепенно эти образы стали в представлении человека символами его покровителей. Недаром в сибирских селах до сих пор бытует поговорка: «Курица и конь на крыше — в избе тише». Остатки этой первобытной художественной магии сохранились и во внутренних пространствах избы, где печь, своеобразный универсальный центр горницы, имеет украшенную резьбой доску, имитирующую голову коня с причудливо выгнутой шеей, — «оберег» домашнего очага.
Печь
в крестьянской избе
154
шены консоли помоста — опечка, деревянная передняя стенка, голбец — вход в подполье.
Первоначально избы топились по-черному и не имели каменных труб. Стелившийся по горнице дым выходил через заслонку над входной дверью в дощатый короб — дымник, высоко поднятый над крышей. Для дополнительного проветривания открывали задвижки в узких волоковых оконцах. Отсюда — своеобразная окраска этих черных или, как их еще называли, курных или рудных изб: золотисто-черный, как бы отполированный потолок и стены, постепенно светлеющие к полу. Карго-польский район в наше время оказался основным естественным хранилищем старых курных изб. Самое удивительное, что такие дома продолжали здесь строить вплоть до начала XX века. Предполагают, что эта традиция была связана с широким развитием овчинного промысла, при котором топка по-черному была удобной при обработке в домашних условиях овчин.
Двухэтажная изба
с хозяйственным двором
Несмотря на очевидную несоизмеримость масштабов внутреннего и внешнего облика крестьянского жилища, нетрудно заметить их художественное родство. Это и не мудрено, так как одни и те же руки складывали сруб, кололи тес для потолка, пола и крыши и создавали, говоря современным языком, «встроенную мебель», составлявшую неразрывную часть конструкции избы. Украшенные резными подзорами, широкие скамьи врубались в стены, сообщая последним дополнительную жесткость. Полати и полки были связаны в единую систему с деревянными конструкциями печи.
Известный исследователь народного зодчества И. В. Ma-ковецкий считал русский Север родиной наиболее развитых типов сельского жилища. Здесь крестьянство, избежавшее крепостного закабаления, имевшее большие экономические возможности и неограниченные запасы леса, могло не только совершенствовать планировку своего дома, но и значительно расширить его размеры. Но со
156
«Взвоз»
хозяйственного двора
временем в нем постепенно исчезают самобытность и хорошо продуманная связь с окружающей природной средой, нарушается устоявшаяся веками отлаженность быта, все больше ощущается влияние города.
В Каргопольском секторе рядом с традиционными «четырехстенками» стоят также сравнительно поздние, очень большие двухэтажные избы Кириллова и Пухова из деревень Большой и Малый Холуй. Они построены по планам, распространенным в Каргополье и соседнем Прионежье. Дома рассчитаны на большие разветвленные крестьянские семьи. В их композиции есть одна, казалось бы, незначительная разница, которая делает их в корне отличными друг от друга. В избе Кириллова хозяйственный двор поставлен рядом с тройным шести-стенным срубом. Уличный, фасад, увенчанный двумя стоящими рядом фронтонами, приобретает живописное асимметричное очертание. В доме Пухова хозяйственный двор стоит перпендикулярно продольной оси жилой части,
157
В Каргопольско-Онежском секторе музея
отчего общая композиция здания и весь его облик неузнаваемо изменился. Как разумно размещали крестьянские зодчие основной жилой этаж, связывая его удобными коммуникациями с подклетом — местом хранения ценностей и продуктов — и хозяйственным двором, находящимся под одной крышей и в одном уровне с жилыми комнатами! Такая планировка, вызванная условиями северной зимы, наложила отпечаток и на внешний облик домов с бревенчатыми помостами — взвозами, по которым въезжали на телегах и санях прямо на второй этаж.
Нищенские бобыльские избушки — четырехстенки и богатые многокомнатные хоромы, даже огромные царские дворцы, выстроенные из' дерева, — все имели в своей основе единую меру — квадратный в плане сруб, размеры которого лимитировались длиной строительного леса. Не случайно на Севере, богатом вековым «мачтовым» лесом, даже рядовые жилые дома, по сравнению со среднерусскими, были крупнее и просторнее.
158
Изба — важнейшая, но -не единственная составляющая крестьянского жилища. С давних пор рядом с нею сложился обширный набор хозяйственных построек — неотъемлемая часть любой сельской усадьбы. Как бы ни была хороша и красива сама по себе изба, без своего естественного окружения она теряет значительную долю выразительности, остается изолированным музейным экспонатом, лишенным исторической достоверности. В этом отношении очень показателен пример^ музея в Кижах. Стоящие на основной его территории великолепные по архитектуре жилые дома, к сожалению, не создают «эффекта присутствия» и в этом явно проигрывают по сравнению с гораздо более скромными избами соседней деревни Ямки, сохраняемой в полном комплексе жилых и хозяйственных построек.
